Сокровенный смысл жизни. Том 3
Шрифт:
И мы будем иметь смысл жизни более глубокий, чем та «широкая свобода», о которой говорят люди на улице, чем та политизированная свобода. Я говорю о внутренней свободе, о глубоком ощущении, что мы имеем возможность делать то, что должны делать, что мы способны быть частью природы.
И когда мы соберем этот чемодан, мы уже не будем бояться ни огня, ни воздуха, ни воды, ни чего бы то ни было другого. Потому что мы подготовим все таким образом, что, когда придет смерть, единственным, что останется ей, будут лишь какие-то лохмотья. И мы почтительно скажем этой великой воровке: «Уноси то, что причитается тебе, а мое остается со мной, я унесу это сам. И я вернусь снова и, может быть, начну снова, в другой форме, и получу
И эта великая надежда ведет нас через время. Надежда, которая даст нам осознание того, что мы поистине бессмертны.
Мадрид, 1983 г.
Д. С. Гусман. Воспоминания и реминисценции
Воспоминания и реминисценции – два аспекта темы, которую мы будем сегодня рассматривать. Они не противоречат друг другу, поскольку и в том, и в другом случае речь идет об одной и той же составляющей человеческого сознания – о памяти. Таким образом, мы рассмотрим два вида памяти.
Нас не устраивает беседа о памяти в общем, мы должны уточнить, что есть разные ее формы: одна, более конкретная, более распространенная и повседневная, – это «воспоминание», и другая, более тонкая, которую труднее определить, – «реминисценция». Обе они представляют собой память, которая в итоге для одних является удивительной способностью и истинным благословением, для других – проклятьем, от которого они готовы бежать куда угодно, для третьих – чем-то малоинтересным, а для философов это, наверное, самое привлекательное, что есть в человеке. Память охватывает все области без исключения: мы встречаемся с ней и в эмоциональном, и в ментальном мире, включая высоты нашего духовного мира.
Вообще, объясняя память, мы исходим из четырех функций человеческого сознания: воспринимать, удерживать, в нужный момент вызывать образ и вспоминать. Наиболее важной для нас является последняя функция – воспоминание, которое откуда-то издалека, из прошлого, переносит идеи, события, опыт, чувства, воскрешает в настоящем то, что мы когда-то пережили, давая возможность узнать его как свое собственное, как нечто происходившее с нами. Однако несмотря на интерес к теме воспоминания, мы не должны забывать об огромной важности трех других, предшествующих воспоминанию функций, и особенно о восприятии и удержании, которые действуют практически на бессознательном уровне, но свидетельствуют о способности различать, которую человеку следует постепенно развивать. Нужно спросить себя: а что мы, собственно, воспринимаем и удерживаем в памяти? Все, что с нами происходит, или же то, что мы заранее решили усвоить, потому что хотим этого, потому что нам это подходит или кажется полезным?
Воспоминание – это способность, благодаря которой мы переносим в свое сегодняшнее сознание то, что случилось в прошлом, но вдруг стало ясным и понятным, ожило. Она словно бы дает нам возможность заново пережить то, что было, но без необходимости повторять обстоятельства, потому что эта функция нашей психики позволяет нам переделать сценарий.
Зададимся вопросом: кто собрал этот опыт и перенес его в настоящее? Другими словами, какая часть нас самих обладает способностью собирать опыт прошлого, сохранять его и в нужный момент снова актуализировать? Интересно, какие ответы можно найти на эти вопросы. Рассмотрим некоторые из них.
Для традиционной философии – и психология этого не отвергает – человек, хотя и представляет собой функциональное единство, не является только физическим телом. В общих чертах, одна наша часть – это материальная личность, маска, кожура, если хотите,
Итак, традиционная философия выделяет в человеке два аспекта: это персона, то есть материальная часть, и высший элемент, индивид, «неделимый» – единое духовное начало в человеке, то, что существует вечно.
Наше физическое тело обладает памятью – ведь оно многое запоминает, – и в психологии этот вид памяти называется навыком. Просто поразительно, насколько хорошо эта память развивается, как хорошо в ней усваивается и закрепляется новое. Таким образом, самая плотная наша часть имеет свою, особенную форму памяти.
Обычно, когда говорят о памяти, подразумевают память психологическую, которую мы объясняем как способность запоминать эмоции, чувства, мысли идеи, и, в целом, все, что имеет отношение к миру нашей психики. Здесь мы переходим от памяти-навыка к психологической памяти, более тонкой. И, как ни парадоксально, оказывается, что она гораздо менее прочная и устойчивая, чем память низшего, более плотного тела. Как правило, мы можем восстановить в памяти какое-то эмоциональное состояние, но есть еще много других эмоций, в которых мы просто тонем. Бывает, что мы способны в нужный момент ухватить идею, а иногда нам это трудно, потому что нет навыка, нет его прочности и силы. Память оказывается еще слабее, когда мы заходим в область духа, индивидуума, неделимого существа; там воспоминания становятся еще более расплывчатыми. У нас есть опыт, но мы не можем его конкретизировать. Этот тип памяти Платон и многие другие философы (до и после него) называли реминисценцией. Это не воспоминание: в ней нет ни силы и тяжести привычек, ни отчетливости чувств и мыслей, которые мы могли бы конкретизировать. Реминисценция неуловима, словно облачко, и чем больше мы стремимся его поймать, тем быстрее оно от нас ускользает.
Память тела и память духа
Таким образом, мы определяем память как сознательное использование в нужный момент всего опыта, которым обладает персона, или маска, а реминисценцией называем актуализацию того опыта, которым обладает наше высшее Я. На физическом, эмоциональном и ментальном планах воспоминания отчетливы, на них можно сосредоточить внимание. Для реминисценций духовного плана характерна расплывчатость. Отчетливое – это воспоминания, едва различимое – реминисценция.
Но это не единственное различие, существующее между воспоминанием и реминисценцией. Важнейший фактор – время, потому что материя и дух не равнозначны по отношению ко времени, они не одновременно возникают и не исчезают в одно и то же мгновение. Поэтому возникает вопрос: с какого момента мы накапливаем опыт? Но на него нельзя ответить, если не принять во внимание, хотя бы частично, доктрину перевоплощения.
Для нашей темы доктрина перевоплощения как таковая, со всеми «за» и «против», – не главное. Но нам важно понять, что есть нечто непрекращающееся и реинкарнирующее – дух, который существует всегда, и есть тела, которые изнашиваются; и дух облачается в них как в одежду, согласно его различным потребностям. Дух непрерывен, для него не существует времени, а есть только вечность. Иногда он воплощается на Земле, в теле, а иногда его нет на Земле и у него нет тела, потому что в нем нет необходимости; дух изнашивает одно тело и воплощается в другое. Важно не облачение, а тот, кто его надевает. Нечто подобное имеет место и на физическом плане: важна не одежда, а тот, кто ее носит. Важным является внутреннее, сущностное.