Сокровища чистого разума
Шрифт:
«Вас ищут?»
«Да».
А вот этого я точно не ожидал: открыться незнакомому человеку? Сразу выложить наш главный секрет? Разве можно доверять обитателям планеты, которые сначала стреляют, а потом интересуются… а во многих случаях даже не интересуются, в кого они стреляли?
Скандальный Олли не появлялся, в голове у меня гудело, и только поэтому, наверное, я не вспылил и не влез в разговор с дурацкими упреками.
«Вас
«Мы случайно оказались на Менсале».
«Перепутали цеппели?»
«У нас не было цеппеля. Мы прошли переход на этом».
Бааламестре указал на останки паровинга, на нашу погибшую птицу. Отвалившаяся хвостовая часть продолжала гореть – я так и не узнал, почему там вспыхнула внутренняя обшивка, – обломки поплавков, крыла и двигателей четко указывали путь по полю, но фюзеляж пострадал меньше, чем можно было ожидать, продемонстрировав высочайшее мастерство ушерских самолетостроителей. Только благодаря крепости фюзеляжа нас не размазало по менсалийской травке.
«Как вы ухитрились впихнуть в него астринг?» – удивился Эзра.
Однако в следующий миг удивление сменилось искренним и, как потом выяснилось, давным-давно позабытым чувством глубокого изумления, плавно переходящего в оторопь.
«Астринга нет, – как ничего не значащий и само собой разумеющийся факт сообщил Бааламестре. – Мы воспользовались чужим переходом».
У Кедо отвалилась челюсть. Старик выглядел настолько комично, что если бы я не испытывал боль от переломов и нервозность от неопределённости, то обязательно расхохотался бы в голос.
«Зачем вы это сделали?»
«За нами гнались, – коротко ответил Каронимо. – Подробности обязательно последуют».
«Занятный эксперимент».
«Полностью с вами согласен».
Эзра пососал трубку – он на удивление быстро пришел в себя, – после чего буркнул:
«Ты – Бааламестре».
«К вашим услугам», – поклонился Каронимо.
«А это что за фрукт?» – Взгляд остановился на мне.
«Андреас Оливер Мерса, – поспешил с представлением Каронимо. – Замечательный алхимик и друг. Хороший человек».
«Ладно, – вздохнул Кедо. – Отдыхайте».
И мы четыре месяца «отдыхали», стараясь вести себя тише воды и ниже травы. Эзра определил нам пристанище в настолько дальнем хуторе, что туда даже дожди не всегда доходили, не говоря уж о людях, и это расположение в какой-то мере гарантировало сохранение тайны.
Мы
Вот так.
Счастливейшим временем.
Перечитал и понял, что не успел сказать самого главного.
Когда старик велел нам «отдыхать» и, пыхая трубкой, отправился изучать то, что осталось от паровинга, я повернулся к Бааламестре и с чувством осведомился о причинах его необыкновенной словоохотливости.
«Глупо врать тому, кто может помочь», – философски ответил Каронимо.
«Вы знакомы?»
«Ты разве не понял, что нет?»
«Но Эзра узнал и Павла, и тебя».
«Наши физиономии достаточно известны тем, кто хоть чуть-чуть интересуется наукой», – проворчал Каронимо.
«Владелец помойки интересуется наукой?» – глупо спросил я.
А в следующий миг меня поставили на место.
«Во-первых, не владелец помойки, а владелец Помойки, – уточнил Бааламестре. – А во-вторых, его настоящее имя – Эзгария Мария Дарам Калик-Кедович, он действительный член Академии наук Верзи, почётный профессор Лавентальского университета Герметикона и автор учебника, по которому мы с Павлом когда-то учились».
– С Хансеи? – Судя по прозвучавшему в голосе женщины удивлению, Хансея для неё являлась синонимом настолько далёкого мира, что сам факт его существования вызывал серьёзные сомнения.
– Мне его подарила замечательная девушка. – При взгляде на красно-жёлтый браслет по губам Гатова скользнула лёгкая, чуточку грустная улыбка. – Она сказала, что благодаря браслету я навсегда её запомню, и знаешь, получилось: прошло семь лет, у меня было много женщин, но лицо той девушки я помню до сих пор.
– Хотел с ней остаться?
– Почти захотел, – признался Павел. Не женщине признался – себе, продолжив смотреть на старый, чуть полинявший от времени подарок. – В тот момент я оказался на жизненном перекрестке, и сделать выбор оказалось ой как непросто.
И лёгкая гримаса, словно отметающая печальные воспоминания.
Он был не против помолчать, но профессионалка знала, что грустный клиент – минимальные чаевые, и постаралась отвлечь Гатова от хансейской истории. Руки гостя были переполнены украшениями, и женщина надеялась, что не все они напоминают ему о чём-то грустном.