Сокровища короля

Чедвик Элизабет

Мириэл вышла из хижины, затворив за собой дверь.

– Вряд ли они отправились в далекое путешествие, – сказала она.

Годифа нахмурилась и раздраженно цокнула языком.

– На пастбище с овцами я их не видела, да и подпаска что-то не приметила.

Мириэл пожала плечами и, обогнув дом, заглянула на задний двор. На ухоженных темных грядках красовались лук, капуста и брюква. Из-за глиняной стены свинарника на нее завизжали свинья и пять упитанных поросят. На конопляной веревке сушились несколько нарядных льняных рубашек и полотенца с изящной вышивкой. Мириэл заморгала от удивления, начиная переоценивать

свои представления об образе жизни скромных пастухов.

У дома стояли на привязи два крепких вьючных пони. Один, бодрый, с живым взглядом, бойко размахивал хвостом; второй, опустив голову, дремал.

Подошедшая следом Годифа тоже в изумлении уставилась на дорогое белье и лошадей.

– У Уинстэна такого не было, я точно знаю, – сказала она.

– Думаешь, эти вещи имеют какое-то отношение к мужчине, которого мы нашли? Может, это его одежда и пони?

– Возможно, – кивнула Годифа. – Но Уинстэн – честный человек. Наверно, он случайно наткнулся на них.

Женщины вновь сели верхом на мулов. Борясь с желанием поскорей вернуться в монастырь к Николасу, чтобы продлить минуты свободы, Мириэл в нерешительности кружила на муле.

– Уинстэн, наверно, на берегу, – предположила она. – Должно быть, там он нашел пони.

– Пожалуй, нам не следует… – начала Годифа, но Мириэл уже погнала мула рысью по узкой тропинке, ведущей к дельте.

– Мы ненадолго, – бросила она через плечо. Предчувствуя недоброе, Годифа затрусила следом. По приближении к берегу им стало ясно, что происходит нечто необычное. Вся береговая полоса была усеяна людьми. Казалось, сюда согнали все население Саттона и Кросс-Киза. Из переносных плетней по коварному дну дельты проложили мостки, и народ, кто длинными шестами, кто перевернутыми метлами, кто копьями, ощупывал глубины зыбкого грунта. Среди местных жителей встречались и солдаты, – тут и там мелькали их яркие накидки, вспыхивали серебристым блеском кольчуги и оружие. На берегу громоздились обломки нескольких извлеченных из-под ила повозок.

Мириэл и Годифа ошеломленно смотрели на столпотворение.

– Наверно, вчера здесь случилось что-то ужасное, – высказала догадку Мириэл, впервые подумав, что Николас, по всей вероятности, путешествовал не один. – Посмотри, сколько обломков. – Не успела она договорить, как раздался чей-то крик, и несколько человек сгрудились вокруг какой-то находки в иле. Принесли веревки, и на глазах у обомлевших женщин из трясины извлекли и положили на один из плетней облепленный грязью труп с вытянутыми руками, скрюченными пальцами и вздувшимися жилами на шее.

– Смилуйся, Господи. – Старшая монахиня перекрестилась, подавив глубокий вздох.

Мириэл, памятуя о Николасе, сглотнула ком в горле.

Кто-то окликнул их. От группы людей отделился мужчина в рубахе из домотканой шерсти и штанах из овчины и захромал к ним, опираясь на пастушью палку с крюком, до половины измазанную в грязи. За ним по пятам трусили, вывалив языки, два лохматых пса серо-белого окраса.

– Здравствуйте, сестры, – поприветствовал он Годифу и Мириэл. От ветра его огрубелые щеки покраснели, он тяжело отдувался, поскольку каждый шаг давался ему с трудом.

Годифа чопорно кивнула в ответ.

– Мы приехали обработать твою ногу, – сказала она, хмурясь. – Ты не должен так много ходить.

– Сегодня не до ноги. –

Пастух обратил взгляд на береговую полосу, где толклись люди. – Конечно, много они не выловят. У меня иногда овцы тонут в этой трясине, их туши редко удается вытащить. Пусть радуются тому, что нашли.

– А что они ищут? – полюбопытствовала Мириэл. Пастух пристально посмотрел на нее.

– Значит, вы ничего не слышали? Мириэл мотнула головой. Пытливо глядя на женщин, он помолчал, готовясь сообщить им ошеломляющую новость, потом сказал:

– Вчера здесь в тумане увяз обоз короля Иоанна, направлявшийся в Суайнсхедское аббатство. Трясина и прилив поглотили его меньше чем за час. Говорят, все пропало, в том числе его корона. – Пастух подмигнул монахиням. – Тому, кто отыщет ее, обещано огромное вознаграждение.

– Обоз короля Иоанна, – повторила Мириэл, устремив взор на копошащихся в дельте людей. – Кому-нибудь удалось спастись?

Пастух развел руками.

– Несколько человек добрались до Саттона и подняли тревогу – так нам сказал один из солдат, – остальные погребены вместе с королевским золотом. Нам удалось вытащить из трясины только два трупа и разбитый подсвечник.

Мириэл поджала губы.

– Мы видели на привязи пони у твоего дома и белье, сохнущее на ветру.

Пастух выдержал ее взгляд.

– Лошади попались мне на пастбище. Я ничего не крал. Если они им нужны, пусть приходят и забирают. И белье тоже, только пусть заплатят жене за стирку.

– Разумеется, – отозвалась Мириэл, едва не прыснув со смеху при виде выражения праведного негодования на лице пастуха. Что бы ни говорила Годифа о честности старика Уинстэна, она сомневалась в том, что король Иоанн когда-нибудь вновь увидит своих коней, рубашки и ночной горшок.

Пастух прокашлялся и обратился к Годифе:

– Вы можете обработать ногу прямо здесь. Я еще побуду тут какое-то время.

– Хотя дальнейшие поиски бесполезны? – невинно поинтересовалась Мириэл.

– Нужно, чтоб видели, как ты стараешься, разве нет? – Он сел и принялся разматывать повязку.

Оставив Годифу с пастухом, Мириэл повернула мула и погнала его к береговой линии. Под порывами дующего с моря ветра, так и норовившего сорвать с нее белый платок послушницы, у девушки слезились глаза; едкий соленый воздух обжигал легкие. На проложенной гати она заметила фигуры знатных особ в ослепительно ярких плащах с меховой опушкой, надзиравших за ходом поисковых работ. Мириэл представила, как они, повторяя судьбу уничтоженного накануне обоза, тонут в водах наступающего моря, и, невольно содрогнувшись, поспешила изгнать ужасную картину из головы, вместо этого задумавшись об утраченных сокровищах.

Если кому-то удастся их найти, этот человек станет владельцем королевского – в самом прямом смысле слова – состояния. В воображении она видела, как сама выкапывает корону из ила и поднимает ее на вытянутых руках и золото мягко переливается на свету. Интересно, сколько бы дали за такую драгоценность? Наверно, очень много. Вполне хватило бы на то, чтобы откупиться от монастыря и начать новую жизнь. У нее появились бы новый дом, сытная пища, красивая одежда. Она стала бы жить так, как считает нужным, Ни в чем не зная отказа. Губы девушки тронула улыбка. Организовала бы свое собственное суконное производство, лучшее во всей Англии. И еще…