Сокровища Лизимаха
Шрифт:
На рассвете я был, конечно, в Варне. Наскоро собрав кое-какие сведения, я узнал, что слесарь Мирон Хаджиколев вот уже два дня гордо ездит на своей новой машине.
И я отправился в ателье по ремонту велосипедов. У входа в ателье человек в синем рабочем комбинезоне натирал и без того сверкающую новенькую "Волгу". Высокий, темноволосый, он был, пожалуй, моим ровесником. Стараясь казаться спокойным, я заговорил:
– Как мне найти Мирона Хаджиколева?
Пренебрежительно взглянув в мою сторону, он ответил:
– Это я, но сейчас я занят.
– И все же мне необходимо
Видимо, моя настойчивость его несколько озадачила, потому что он выпрямился и, пока вытирал руки, внимательно оглядел меня с ног до головы.
– Ну, только если что-нибудь важное.
– Вопрос касается старинного золота, - многозначительно сказал я.
Мирон Хаджиколев секунду поколебался, затем бросил ветошь, которой вытирал руки, и жестом пригласил меня следовать за собой. Когда, войдя в мастерскую, мы сели, он вызывающе спросил:
– Ну?
– Полгода назад вы купили телевизор, а три дня назад приобрели автомашину, - начал я.
– В обоих случаях вы оплатили покупку золотом. Так ли это?
– Совершенно верно, - ответил он спокойно, даже несколько нахально.
– Разве в этом есть что-нибудь противозаконное?
– Нет, в этом нет.
– Что ж тогда?
– А вот продавать золото, притом еще произведение искусства, иностранцу - это уже нарушение закона.
– Не понимаю, о чем вы говорите, - голос Хаджиколева не дрогнул, хотя в глазах мелькнула озабоченность.
Я решил поймать его:
– Сейчас поймете. По нашей просьбе здесь скоро будет иностранец, который, вероятно, без труда узнает человека, продавшего ему золотую статуэтку.
Хаджиколев на минуту замолк. Он, конечно, взвешивал мои слова.
– Понятия об этом не имею, - наконец отрезал он дерзко, и я сразу понял, что совсем не гожусь на роль Шерлока Холмса. Нужно было менять тактику.
– Давайте говорить откровенно, Хаджиколев. Золото, на которое вы купили машину и телевизор, имеет исключительно важное значение для науки. Я не буду вам подробно объяснять. Дело в том, что оно происходит из далеких государств, существовавших две-три тысячи лет назад. А к ним археологическая наука проявляет особый интерес.
– Прекрасно, - произнес он иронически.
– Теперь золото в магазинах, берите его и делайте с ним, что хотите.
– Да, сейчас оно у нас, - продолжал я терпеливо, - но его значение столь велико, что оно заставляет нас подумать... и о судьбе остальных сокровищ.
– Я ожидал, что мой собеседник что-то ответит на это, но он продолжал молчать.
– Предположим, что счастливый случай помог вам найти редкий клад. И если вы передадите его государству, то сейчас же получите значительное вознаграждение...
– Да, - усмехнулся Хаджиколев, - десятую часть стоимости, как полагается по закону, а так - все будет мое.
– Но ведь сейчас вы владеете им как вор, прячете, прибегаете ко всяким ухищрениям. А если сообщите о нем, то с законной гордостью получите положенное, а ваше имя войдет в историю науки. Что же лучше?
– Все эти разговоры ни к чему, - отрезал он.
– Никакого клада я не находил. Золото у меня осталось после покойного отца, он его получил от своего отца. Я потратил все, что было. Больше нет. И
Делать было нечего. Оставалось только уйти. Но я уходил с убеждением, что именно Мирон Хаджиколев скрывает тайну сокровищ.
Я связался с Мишо, рассказал ему все, поделился сомнениями и попросил установить за Хаджиколевым наблюдение. Он справедливо упрекнул меня, что из-за моих необдуманных действий раскрыть тайну будет гораздо труднее - Мирон Хаджиколев теперь будет особенно осторожен, - но обещал сделать все необходимое.
На протяжении целого месяца за Хаджиколевым непрерывно следили. Но не обнаружив ничего подозрительного, в конце концов прекратили наблюдение. Так прошли зима и начало весны.
Десятого июня прошлого года мне сообщили, что в Балчике появилась новая ассирийская монета. Я тотчас же поехал туда и убедился, что она из того же источника. Музей купил ее у некоего Теню Слабака из села Былгарево. Я отправился в это село.
В полном противоречии со своей фамилией Теню оказался здоровым плечистым детиной с лицом, обожженным солнцем, длинными, как у легендарных гайдуков, усами и приветливо улыбающимися глазами. В небольшом кафэ "Таук-лиман" за бутылкой вина он рассказал мне, как попала к нему эта монета.
Дядя Теню рыбачил вместе со своей артелью в одном из затонов у мыса Калиакра. Это местечко часто посещали любители подводного плавания в поисках потонувших когда-то кораблей*. Обыкновенно они приезжали группами и, не найдя ничего, уезжали. Но вот уже года два, как время от времени появляется один аквалангист ("Ростом с тебя, только темный", - сказал Теню Слабак), который нанимает лодку и спускается под воду на два-три часа. Всплывает он с наполненным чем-то мешочком, расплачивается с рыбаками и уезжает. Однажды рыбаки поинтересовались, что у него в мешке; он объяснил довольно невнятно, что он, мол, геолог и собирает на дне камни. Так вот этот человек был здесь в позапрошлое воскресенье. Теню возил его в лодке, за что тот, пребывая в хорошем настроении, дал ему на прощание монету, крикнув: "Это тебе! Что б ты помнил о делах, которые мы вместе делали". Взглянул Теню, а в руке у него - золотая монета. Подумал, что произошла ошибка, догнал того человека и хотел вернуть ему монету, но тот только сказал: "Бери. Я их несколько на дне нашел. Пусть одна будет тебе". Подумалподумал Теню и решил, что все-таки тут что-то нечисто, и прямо в Балчик, в музей.
Я не говорил еще, что питаю пристрастие к подводному плаванию. Года четыре назад мне пришлось даже руководить подводной археологической экспедицией на Караагадже. В рассказе Теню меня удивило, что тот человек спус
* 31 июля 1871 г. у мыса Калиакра адмирал Ушаков нанес сокрушительное поражение турецкому флоту. Неоднократные подводные археологические экспедиции материальных следов битвы пока не обнаружили.
кался под воду на два-три часа. А каждый, кто занимается подводным плаванием, знает, что обычно запаса воздуха в лучшем случае хватает минут на 50-60. Как же тогда объяснить, что он проводил под водой по "два-три часа"? Следовательно, либо таинственный аквалангист снабжался воздухом не из обычного акваланга, либо не все время проводил под водой.