Сокровища любви
Шрифт:
Дни летели незаметно. София заметно поправлялась в целебном климате Ривьеры. Нервы ее успокоились, ей не надо было ни о чем заботиться, принимать решения, выяснять отношения с Эдмундом, терпеть его капризы. Она по обязанности регулярно писала мужу в Лондон, докладывая о состоянии здоровья, о своих занятиях, просила не беспокоиться о ней. Падчерице она посылала открытки с видами Ривьеры, которые миссис Баридж покупала ей на почте курортного городка, но больше не писала никому, безвылазно находясь на вилле. Даже буйное цветение южной растительности не соблазняло ее выйти в город. Она предпочитала на расстоянии наблюдать за жизнью знаменитого курорта.
Прошло три недели, и София заставила себя нарушить уединение. Она решила воспользоваться фиакром своего
Будучи разумной женщиной, София думала только о том, чтобы окончательно поправить свое здоровье, которое, по мнению миссис Баридж, было уже вполне удовлетворительным. Ее пребывание в Ницце близилось к концу. Ежедневные прогулки в карете стали неотъемлемой частью ее жизни, и, сидя в фиакре, она узнавала в толпе знакомые лица. Некоторые улыбались и кивали в знак приветствия.
В один прекрасный день София решила окунуться в светскую жизнь Ниццы. Чтобы не выделяться броским нарядом, она надела новый костюм из шелковой тафты, который висел в шкафу нераспакованным. Его изысканный пастельный оттенок, переливающийся всеми цветами радуги, очень шел к ее лицу. Костюм дополнил пояс, облегавший ее стройную талию, а высокий воротник из белого атласа был отделан кружевами, гармонирующими со страусиными перьями на широкополой шляпе.
Она велела кучеру довезти ее до определенного места, где вышла из кареты, слившись с остальной массой. София надеялась, что не встретит здесь никого из знакомых, и, прикрывшись зонтиком — больше от чужих взглядов, чем от яркого солнца, — стала наблюдать за яхтой, медленно подплывавшей к 6epегy. Однако ее появление не осталось незамеченным. Высокий импозантный мужчина, занятый в этот момент беседой с пожилой парой из Англии, с которой случайно столкнулся на набережной Ниццы, мгновенно узнал Софию. Краешком глаза он пристально наблюдал за ней, боясь потерять из виду. Когда ему удалось покинуть своих знакомых, он быстро зашагал в сторону Софии, пока его тень не оказалась в двух шагах от нее.
— Добрый день, миссис Линдсей. Какой приятный сюрприз! Вы в Ницце.
София замерла, услышав голос Грегори Барнетта. Гордо повернув голову, она посмотрела на него, вдруг почувствовав, что уже не так молода. Он был на десять лет моложе ее.
— Мистер Барнетт! — радостно воскликнула она. — Как поживаете? Вы здесь отдыхаете?
— Нет, я здесь по делам, — сказал он, покачав головой, и улыбнулся, изображая притворное сожаление. — Ваш муж, вероятно, тоже занят делами на Ривьере, а вас отпустил прогуляться?
София отвела глаза.
— Эдмунда здесь нет, — спокойно ответила она. — Я отдыхаю одна на чудесной вилле, на которую меня любезно пригласили друзья.
— Это замечательно. Намного лучше, чем снимать номер в большом отеле.
— Да. Я приятно провожу время, наслаждаюсь тишиной сада, который весь в моем распоряжении, много читаю.
— А чем еще занимаетесь? Ходите на скачки? В оперу? Не попытали счастья в казино Монте-Карло?
София улыбнулась, сверкнув взглядом из-под широких полей шляпы.
— Нет, я веду размеренную спокойную жизнь — в полном уединении. После приезда в Ниццу это моя первая прогулка по городу.
— Значит, мне очень повезло, что я встретил вас.
Они еще немного прогулялись по набережной, поговорив о погоде, курортных делах. Беседа была легкой и непринужденной. Затем выпили
София перестала писать Эдмунду и вообще прекратила всякую переписку. Красивые открытки, предназначавшиеся Айрин, лежали нетронутыми на секретере. Кончилось время ее спокойной, безмятежной жизни. Теперь для нее не существовало ничего, кроме этой виллы и сада вокруг нее. София снова оказалась в заточении, но на сей раз со всей страстью делила его с другим человеком.
Идиллия кончилась, когда от внешней жизни уже невозможно было отгородиться. Грегори должен был срочно ехать в Канн. Не успела София остаться одна, как пришла телеграмма от Эдмунда: он, как и обещал, приезжал завтра, чтобы забрать ее домой. Она перечитывала телеграмму, не понимая, от кого она и что ее ожидает за стенами этой виллы.
Когда приехал Эдмунд, она уже полностью пришла в себя. Ничто не напоминало в ней ту страстную любящую женщину, какой она на короткий миг почувствовала себя в объятиях другого мужчины.
Глава 4
Такой цветущей и счастливой Айрин давно не видела Софию. Отдых на Ривьере явно пошел ей на пользу. Она буквально преобразилась, посвежела и помолодела. Глаза блестели. В последний раз девушка видела мачеху такой, когда та много лет назад впервые появилась ни Милтон-сквер. Эдмунд, довольный ее удивительным выздоровлением — как физическим, так и духовным, — был несколько озадачен этим фантастическим превращением. Не обладая богатым воображением, он в глубине души испытывал неприятное чувство, видя, что София до отъезда в Ниццу и София после приезда — это два различных человека. Она стала более уверенной в себе, яркой, ослепительной женщиной, и ее красота под южным солнцем Ривьеры расцвела во всей своей полноте. Всегда терпимая к Эдмунду, сейчас она стала еще терпимее. Охладев к мужу, она не отказывала ему в близости, бурно проявляя свои чувства. Но самым странным было то, что на его замечания или упреки она никак не реагировала и, казалось, даже не замечала их, а слез, так раздражавших его раньше, как не бывало.
София отчетливо сознавала, что с ней происходит, и радовалась своему преображению. Если раньше Эдмунд обладал неограниченной властью над ней, злоупотребляя ее любовью, то теперь она чувствовала, что освободилась от этой власти. Как странно, размышляла она, у нее было два мужа, и каждый пытался подавить ее личность: первый был женоненавистником, второй — тираном. Никто из них не увидел и не оценил ее индивидуальность, а наоборот, старался убить в ней живую искру. С Грегори все было по-другому. Она впервые почувствовала себя свободной женщиной, раскрылась как личность. В их отношениях было нечто большее, чем страсть. София, всегда считавшая супружескую неверность самым большим грехом, удивлялась сама, что не испытывала ни малейших угрызений совести. Ни она, ни Грегори не строили планов на будущее, довольствуясь тем, что им послала судьба на короткий миг. Никто из них не заводил разговора о продолжении романа после Ниццы. Все, что произошло между ними, навсегда останется в этом городе. София не хотела копаться в дальних уголках своего сердца. Если их нежным чувствам суждено остаться, не умереть, их надо запрятать как можно глубже. Как это ни парадоксально, но сейчас, как никогда, она ощущала в себе способность и дальше оставаться женой Эдмунда, но никакие угрозы и грубые выходки мужа больше не действовали на нее. Когда в минуты близости она представляла себя в объятиях Грегори, это было минутным наваждением, со временем и ему суждено остаться лишь светлым пятном в ее памяти.