Сокровища мертвых
Шрифт:
– Понятно, я выезжаю. – Отключив сотовый, Савин усмехнулся. – Наверное, братишка мой Игорек молится за меня, все у меня получается. – Он набрал номер. – Собирай всех, едем к староверам. Стрельнуло в десятку, Коряга! – засмеялся он.
– А куда именно? – спросил Коряга.
– Олений Рог. Встреча у Черной речки через два дня, я буду там.
Поселок Выселки
– Почему они не звонят? – уставившись на телефон, пробормотал Афанасий
– Это Денов? – послышался веселый мужской голос. – С вас причитается, Афанасий Семенович. Место, которое вы…
– Да идите вы все на хрен! – закричал Денов. – Не звоните мне сегодня. Не звоните! – Он аккуратно положил трубку и посмотрел на дверь спальни. – Как она? – тихо спросил он дородную женщину, вышедшую из кухни.
– Плоха, Афанасий Семенович, – вздохнула женщина и фартуком вытерла слезы. – Не ест ничего и не говорит уже…
– Ставь картошку! – приказал он. – И не лей слезы. Рано вы нас, едрена бабушка, хороните! Налей чаю покрепче.
Женщина, испуганно посмотрев на него, вернулась на кухню.
– И почему я тогда не прибил эту росомаху? – вздохнул Афанасий Семенович. – Она это все натворила, сучка городская. Что брат гадина, что сестра! Надо было прибить ее, и дело с концом. А сейчас… – Он дрожащими пальцами достал кисет и попробовал набить трубку, но не смог. – Пашка! – рявкнул он, но, вспомнив о произошедшем, опустил голову и застонал.
Тамара Васильевна, сидя на кровати, смотрела на висящую на стене фотографию внука. В ее сухих глазах плескалась отчаяние.
– Тамара Васильевна, – подошла к ней девушка, – вы бы хоть водички испили или соку какого-нибудь. Хотите, я вам свежего принесу?
– Да уйди ты, – шепнула заглянувшая в спальню женщина. – Не до этого ей сейчас. Господь поможет вернуть внука, Господь не оставит мальчонку в руках безбожников.
– Вертолет забрал Филимона, – сообщил Шут, – племянников ваших, бабу эту, которая здесь жила, двоих мужиков каких-то, и еще ребенок с ними был. А вот чей, никто сказать не может. Вертолет в распадке присел, там их взял, а бабу на бугре, где пацаны мяч гоняют. И…
– Погодь, – остановил его Лука Демьянович. – Значится, говоришь, мальчонка был? Понятен хрен!
Он пошел к двери. Шут двинулся за ним.
– Я один, – остановил его Лука Демьянович. Он вышел из дома и довольно быстро, что было необычно для всегда важного и неторопливого Торова, зашагал по улице.
– Куда это он? – удивленно спросил один из пяти мужиков. – Один вышел! Мать честная, не приболел ли, часом, дядька Лука?
– Да нет вроде, – проговорил другой.
Шут напряженно смотрел вслед Торову.
– У нас все нормально, – загородив собой дверь, заявил верзила в потрепанном камуфляже. – Хозяева приболели, не велено никого пущать. Так что извиняй, мент, но делать
– Я по делу, – строго проговорил Салтыков.
– Не знаю никаких дел, – ответил верзила. – Пущать никого не велено ни по каким делам.
Салтыков выругался, сел в «уазик» и завел машину. Верзила плюнул ему вслед и вошел во двор.
– Погодь, Большой, – сказал ему подошедший Лука Демьянович, – мне к Афанасию надобно.
– Афанасий Семенович не принимает.
– Ты это, не строй из себя придурочного! Надобно мне к нему, и войду я, хочешь ты али нет.
Большой посмотрел на окна и открыл калитку. Торов быстро прошел в дом.
Сидевшие во дворе Торовых мужики услышали автомобильный сигнал. Вскочив, они с оружием в руках бросились к воротам. Там стояла «Нива». В открытое окно смотрел Василий Демьянович.
– Зовите Луку, – приказал он, – разговор к нему имеется. Бегом!
– Так нетути его, – ответил худой мужик. – Он ушел куда-то.
– Куда?
– Никто не знает.
– К Деновым он пошел, – сообщила вышедшая на крыльцо женщина.
– Здорово, Василиса, – кивнул Василий Демьянович. – Выходит, и вас сынок одурачил? Мои тоже супротив моей воли пошли. Значит, Лука у Денова?
– Там он, – ответила женщина.
– Погодь, – сказал Афанасий Семенович, – значит, это твой Филимон надоумил?
– Да не знаю я, кто кого надоумил, – недовольно ответил Лука Демьянович. – Но дело к тому клонится. Был тут сын Василя, Миха, и просил иконы ему…
– Погодь, – остановил его Денов, – он ко мне тоже приходил, да я его послал.
– А тут приехал Филька и тоже иконы стал просить. Мол, мне только показать, дня на два-три. А я его послал подалее. Так он, сукин сын, коньяк достал, покажу тебе потом. Бутылка – башка этого, которого наши на Бородинском поле разделали. Кутузов его побил. Я всегда Фильку прошу – как коньяк новый увидишь, вези. Это у нас в привычку вошло. Вот и в тот раз налил он мне коньяку из бутылки-головы. Вкусный, зараза. И давай, говорит, батя, виноград лопай. Так, мол, этот коньяк закусывают. Меня и сморило. Продрых часа четыре, проснулся – хоть волком вой, башка аж трещит. А Фильки нету. Мне и говорят – уехал Филька и сказал, чтоб батьку не будили. А тут вдруг девка, которая иконы протирает, в крик: нет икон! Я туды и вижу – нет. Понял я – Филька иконы спер…
– Опять погодь! – остановил его Денов. – А с какого ты ко мне-то пришел?
– Да знаю я все, мужики мои людей опрашивали, и народ видел, как в распадке у Кудрявой сопки вертолет садился. Туда забрался Филька, племяши мои, дети росомахи и Миха, Васькин сын. А вертолет потом на бугор сел, где туда эта баба залезла. И мальчонка там был. Как я об этом услыхал, сразу понял: эти сволочи твоего Лешку увели. Эта сучка, видать, вертолет вызвала…
– Антон вертолет вызвал, – перебил его вошедший Василий Демьянович.