Сокровища Валькирии. Страга Севера
Шрифт:
Нигрей подумал, расправил усы:
— У кого получить «мочалку»?
— Свою дам, — Арчеладзе открыл сейф. — Только вернёшь в целости и сохранности.
— Всё понял, — едва улыбнулся Нигрей и принял из рук шефа небольшую записную книжку. — Я чужих вещей обычно не присваиваю.
«Мочалкой» её называли потому, что после взрыва от человека оставалось мочало. И ещё потому, что когда она лежала в кармане, то промывала мозги и заставляла действовать осмотрительно и инициативно. Арчеладзе сам это испытал несколько раз.
Теперь следовало взорвать обстановку, сломать
«Мидак», старый сослуживец, отвечал приятным тенором.
— Здорово, старина! — весело сказал полковник, используя давнее обращение, чтобы быть узнанным. — Ты ещё торчишь в этой высотке? А я всё время думал, давно живёшь где-нибудь на вилле в Сан-Франциско.
— Простите, кто это? — всё-таки не признал Зямщиц, видимо, по причине сильной взволнованности и от посещения музея, и от аварии.
— Спасибо, старик, богатый буду, если не узнал! — засмеялся Арчеладзе. — Помнишь анекдот: «Гогия, ты памидоры любишь? Кушать — да, а так — нэт».
Полковник говорил с грузинским акцептом.
— Никанорыч, говорят, у тебя голова стала, как коленка! — обрадовался «мидак». — Сколько лет, сколько зим…
Это было на руку, что его звонок вызвал у Зямщица положительные эмоции.
— Надо бы повидаться срочно, — перешёл к делу Арчеладзе. — Сможешь подъехать сейчас на одну мою квартирку?
— Не на чём подъехать, — возмущённо отозвался Зямщиц. — Попал сегодня в аварию, только что из ГАИ приехал. Правую бочину изжевало.
— Ой-ой-ой! — пожалел полковник. — У тебя какая машина-то?
— «Вольво». Теперь ремонт встанет!..
— Да уж! Ну ладно, давай я тебя прихвачу, где мы с тобой однажды в краске вымазались.
«Мидак» помедлил, размышляя.
— А что за срочность? — неуверенно спросил он.
— Так тебе всё и скажи!
— Хорошо, — наконец согласился без охоты. — Через двадцать минут.
Через двадцать минут Арчеладзе стоял в условленном месте. Он умышленно называл по телефону лишь известный им двоим перекрёсток. Если Комиссар держит под наблюдением Зямщица либо тот сообщит ему о встрече, то старый сослуживец примчится с «хвостом». Наружка, следующая за полковником, проверит. Зямщиц неожиданно вынырнул из вереницы прохожих, точно оценил обстановку и сразу сел в машину Арчеладзе, хотя никогда её не видел.
— Только я на твои эти квартиры не пойду, — сразу заявил он. — Давай отъедем и поговорим в машине. У меня очень мало времени.
— Как скажешь, — мгновенно согласился полковник и вывел машину в транспортный поток. — Дело такое… Меня достал мой новый шеф. Дёрнул к себе на ковёр и сделал вливание.
— День сегодня ужасно неудачный, — пожаловался Зямщиц. — Магнитные бури, что ли…
— Бури, старина, — вздохнул Арчеладзе. — И знаешь из-за кого мне чуб рвали? Из-за тебя!
— Из-за меня?!
— Ты накатал жалобу, что я третирую твоего сына.
Зямщиц сразу же посмурнел,
— Это было… Правда, я не катал жалобу, а позвонил. Но я не знал, что это ты дёрнул моего сына. Он обрисовал мне — лысый, плечистый… Откуда я знал, что ты уже лысый? — «Мидак» поднял горестный взгляд. — Пойми меня, как отца. У меня такое несчастье с сыном, а тут ещё КГБ треплет… Потом узнаю, Арчеладзе.
— МБ, — поправил полковник.
— Одна контора… Состояние тяжёлое, любое напоминание о его злоключениях вызывает бред. Заговаривается, — он сделал паузу, точно такую же, как по телефону, когда договаривались о встрече. — Сегодня опять новость… По недосмотру проглотил значок.
— Какой значок? — удивился Арчеладзе.
— Маленький такой, золотой, — будто бы отвлечённый переживаниями, сказал бывший сослуживец. — С детства увлекался нумизматикой…
— Зачем же ему давать значки? — возмутился полковник. — В таком-то состоянии?
— Он же сейчас как ребёнок! — страдальчески воскликнул Зямщиц. — Взял из коллекции, надел… Попробуй отними… Сегодня же забираю его домой!
— Давно бы надо было!
— Ухаживать некому. Нужен толковый врач, а не нянька. И чтобы круглые сутки находился рядом. Сейчас вроде договорился. Поедем вечером и заберём… Ты мне скажи откровенно, Никанорыч: зачем… встречался с моим сыном? Ты чем сейчас занимаешься?
— Золотом, — признался Арчеладзе недовольно. — Зачем встречался… Ты же сам знаешь механику: пошла оперативная информация на твоего сына. Рассказывает о каком-то золоте.
— Он же бредит! Навязчивые идеи!
— Это сейчас я понимаю! Если он золотые значки глотает…
— Ты меня извини, — вдруг попросил «мидак». — Знал бы, что ты, так позвонил бы тебе, и разобрались.
— А теперь позвони моему шефу, — жестковато предложил Арчеладзе. — Чтобы он больше меня не ел. Ты же знаешь, как нашу контору трясут. До пенсии хрен усидишь…
— Обязательно позвоню! — заверил Зямщиц. — Не обижайся на меня.
— Да я всё понимаю…
— Извини, у меня больше нет времени, — заторопился старый сослуживец. — Не мешало бы встретиться достойно, посидеть, выпить… Давай созвонимся? На будущей неделе?
— Ладно, давай! — Арчеладзе поднял руку. — У меня тоже времени в обрез.
На обратном пути в отдел полковник сделал небезосновательный вывод, что Зямщиц кем-то информирован о деятельности Арчеладзе и проявляет к ней интерес. Правда, этот интерес как бы подневольный. Возможно, кто-то использует «мидака», не исключено, что Комиссар. Хотя наружка и доложила, что слежка за встречей не производилась, Арчеладзе был уверен, что Зямщиц пришёл хорошо проинструктированным. И получалось, они не разговаривали, а щупали друг друга и оба говорили только полуправду. У старого сослуживца существовала главная задача этой встречи — сказать полковнику, что золотой значок появился из коллекции сына. Арчеладзе же сейчас убедился, что подмена значка совершена кем-то неизвестным и ни Комиссар, ни Зямщиц к ней не причастны. Мало того, они ещё не знают об этой подмене. Иначе бы «мидак» убеждал его, что неразумный сын проглотил простой значок.