Сокровища Замка Тамплиеров
Шрифт:
– Чоризо должна быть острой или немного сладковатой на вкус? – не унимался разобиженный Гомес. – Ее подавать в свежем виде или немного подкоптить?
– Как твоей душеньке угодно, – отмахнулся Фолет. Он уже устал от этого гастрономического разговора. – Главное, чтобы в этой свиной колбасе было достаточно чеснока и паприки. Или моя Мара…
– Мара останется довольной, – не очень вежливо перебил его Гомес. Ему, по всей видимости, тоже начала надоедать эта беседа, умаляющая его достоинство повара. – Как, надеюсь, и хамоном. Ради праздника я подам не хамон серрано, а хамон иберико. В замке большой запас вяленых ног свиней чёрной породы. Хватит на всех и не на одну субботу. Но лично меня волнует только один вопрос.
– Это какой же? – осторожно, словно ожидая подвоха, спросил Фолет.
– Какое вино гости будут пить, – неожиданно улыбнулся Гомес. По всей видимости, мысль о напитках улучшила его настроение. – Предлагаю красную Риоху.
– Хороший выбор, – заявил Фолет и даже невольно облизнулся, предвкушая, как он будет пить это всеми любимое вино. – Вижу, что в тех краях, откуда ты родом, Гомес, понимают толк в хорошей выпивке.
– Еще бы, – весело подмигнул ему Гомес. – И вечером я тебе это докажу, старина.
Гомес ласково похлопал Фолета по плечу, и они снова стали закадычными друзьями, какими и были до спора, вызванного тонкостями приготовления паэльи.
Глава 4.
Ульяна с нескрываемым удовольствием наблюдала за примирением Фолета и Гомеса. Дворецкий и повар были своего рода аристократами среди работников замка, и от их расположения духа во многом зависела атмосфера, которая будет сопутствовать субботнему празднеству. Пока все, несмотря на недоразумение, как она считала, с доставкой морепродуктов, обещало хороший вечер.
Но что-то неосознанное ее все-таки тревожило, а потому она, сама не понимая, почему это делает, спросила:
– Фолет, ты не знаешь, в лесах вокруг замка водятся змеи?
Старичок переглянулся с Гомесом, и в глазах обоих проскользнуло недоумение.
– Оленей, зайцев, белок, кротов и даже диких кабанов я видел, – сказал Фолет. – Рыжих кекликов, голубых сорок, цапель, фламинго и белого аиста тоже. Но вот змей… Почему-то они не любят заползать в окрестности замка.
– Я так думаю, потому что змеи очень разумные твари, – вступил в разговор Гомес, хитро поблескивая глазами. – Кому захочется иметь дело с тобой, Фолет?
Старичок с подозрением посмотрел на Гомеса, словно раздумывая, принять его слова за похвалу или за насмешку.
Ульяна поспешила вмешаться, пока снова не вспыхнула перепалка.
– Фолет, а ты не видел Ксиу и Артура? Я почему-то беспокоюсь за них.
– Это еще почему? – не смог сдержать удивления старичок. – То какие-то змеи, то еще того хлеще… С тобой все в порядке, девочка? Очень уж ты нервная сегодня с утра.
Ульяна невольно улыбнулась. Фолет любил, что называется, перекладывать с больной головы на здоровую. Так, в своем плохом настроении и сопутствующей ему сварливости он обычно обвинял кого угодно, но только не себя. Это всем было известно. И даже Гомес громко фыркнул, скрывая смешок. Но, поймав возмущенный взгляд Фолета, не стал дожидаться его расспросов по поводу своего неожиданной веселости, а, отвлекая от себя внимание, обратился к Ульяне.
– Я их видел. Ваш муж и сын выходили рано утром из ворот замка, – сказал он. – Помню, я еще подумал, почему они не взяли лошадей, если захотели совершить утреннюю прогулку.
– Какой ты бестолковый, Гомес, – возмущенно произнес Фолет. – Не взяли лошадей, потому что опасались перебудить всех в замке. Лошади могли заржать, опять же, подковы стучат о камни. Да и с лопатами сподручнее пешком…
Фолет смолк с виноватым видом, поняв, что проговорился.
– С лопатами, говоришь? – покачала головой Ульяна. – Значит, снова пошли на поиски клада. И когда только они угомонятся? Ты случайно не знаешь, Фолет?
Но Фолет молчал. Он знал, что Ульяна винит именно его в том, что ее муж и сын прониклись духом кладоискательства и уже несколько недель подряд пытаются найти сокровища, закопанные в стародавние времена в окрестностях замка. И, вопреки своему обыкновению, Фолет признавал, что изрядная доля истины в этом есть.
Все началось с того, что минувшей зимой Фолет в минуту хорошего настроения, сидя вечером у пылающего камина в зале с рыцарскими доспехами и оружием, рассказал Ксиу и Артуру о старинных книгах, которые хранились в одном из подвальных помещений замка, сваленные в одну кучу.
По словам Фолета, прежний владелец замка тамплиеров не любил тратить время на чтение. Книги попадали в замок редко и случайно, в основном только благодаря своим инкрустированным золотом, серебром и драгоценными камнями переплетам, когда оказывались в захваченной рыцарями добыче, а выбросить их было жалко, потому что переплеты стоили целое состояние. Содержимое книг никого не интересовало. Сам Фолет, по его собственному признанию, также не был большим грамотеем. А потому на все расспросы Ксиу и Артура, которые накинулись на него, словно голодные ястребы на мирную дрофу, попросту привел их в подвал и предложил самим утолить собственное любопытство, разобрав книжный завал. Те так и сделали.
Ульяна хорошо помнила тот вечер, когда, устав ждать возвращения своих мужчин, сама спустилась к ним в подвальное помещение, которое с тех пор в замке начали называть библиотекой. С собой она взяла мощный фонарь, и его широкий луч осветил картину, вспоминая которую, она всегда смеялась. Ксиу и Артур, почти погребенные под грудой запыленных толстенных фолиантов, осторожно перелистывали страницы какой-то книги в золотом переплете, и глаза у них при этом от восторга блестели ярче пламени свечи, которую они взяли с собой. Они напоминали двух подземных обитателей – гномов, которые, прокладывая дорогу под землей, наткнулись на золотую жилу.
– И что бы это значило? – спросила Ульяна, стараясь казаться суровой. – Не отвечайте, я сама догадаюсь. Вы предпочли мое скучное общество захватывающему дух чтению приключенческих романов. Угадала?
– Ты знаешь, что это такое? – почти с упреком посмотрел на нее муж, показывая на книгу.
– Откуда? – удивилась Ульяна. – Я, может быть, и ведьма, какой меня некоторые считают, но не ясновидящая.
– Это Евангелие Гаримы, мама, – восторженно произнес Ксиу. – Оно написано на геэз – священном языке Абиссинии в период с 330 по 650 год нашей эры. Как говорит Артур, до сих пор считалось, что подобных книг всего две в мире, и обе хранятся в монастыре святого Гаримы в Эфиопии. А это третья, никому не известная.