Сокровище царя Камбиза
Шрифт:
Мгновение она пристально разглядывала меня.
— У вас лицо сильного человека, это, безусловно, привлекает. Мне нравится ваш рот и крепкий подбородок. Но краска на лице не позволяет оценить черты в полной мере.
— Могу ли я прийти повидать вас завтра, когда счищу ее? — спросил я.
— Завтра? — откликнулась она. — Но ведь вы уже будете в Каире. Поезд отходит в три часа, а я никогда не принимаю гостей раньше вечера.
Эти слова вернули меня к реальности.
— Да, конечно, — произнес я. — Но вам, вероятно, говорили уже тысячи раз, что рядом с вами можно позабыть обо всем.
Она рассмеялась глубоким мелодичным смехом.
— Надеюсь, однако, что вы не успели забыть все. Я покачал головой.
— Я прекрасно помню, зачем я здесь. Но надеюсь, что вы позволите мне вновь увидеть вас, быть может, в Каире.
— Там или где-нибудь еще, — лениво произнесла она. Она сделала движение, чтобы встать, и я ничуть не жалел, что наша беседа закончилась.
Едва она вышла из комнаты, я взглянул на низенький письменный столик в нише под высоким окном, скрытым тяжелыми занавесями. Разбросанные на нем бумаги давно привлекали мое внимание. Но если Уна застанет меня роющимся в них, у нее наверняка возникнут подозрения, тогда она может задержать меня до прихода Закри-бея, и никакой маскарад меня не спасет. Однако, рассчитывая хотя бы на пару минут, я на цыпочках прокрался по богатому ковру.
Я не осмелился взять их в руки, а постарался быстро пробежать глазами. Там было пять маленьких стопок писем — три, написанные по-французски, и две — по-арабски.
Я смог прочитать только верхний лист каждой из них; но, к моему разочарованию, все они носили светский характер. Однако из-под одной стопки высовывалась верхняя половинка промокашки, озаглавленная «связь с Гамалем». Это был длинный список имен с датами около каждого. Даты начинались с середины ноября и располагались с интервалом в два — три дня. Сегодня было раннее утро десятого декабря и, пробежав взглядом колонку цифр, я заметил, что напротив даты «ночь 11 декабря» стояло имя «Юсуф Факри». Кто эти люди и чем они занимались, было загадкой, но на всякий случай я запомнил число и имя. Еще раз взглянув на письма, я шагнул назад, ожидая возвращения Уны в любой момент.
Но прошло не менее десяти минут, прежде чем она вновь появилась, когда я уже давно сидел возле дивана и спокойно курил. Она принесла большой плоский пакет, размером два на два с половиной фута, перевязанный тем же самым толстым шнуром, которого я коснулся, роясь на дне сундука О’Кива.
— Вы знаете, куда это доставить? — спросила она.
— Доставить? — переспросил я. — Но мне ведь надо расшифровать иероглифы.
— Нет-нет! — нетерпеливо ответила она. — Вы воспользуетесь для перевода фотографиями. Они уже готовы и утром их доставят вам в отель. А саму табличку нужно передать агенту Закри в Каире.
Настроение у меня слегка упало. Если они сфотографировали табличку, ничто не помешает им расшифровать надпись, но, вернув табличку, мы хотя бы сможем сделать то же самое.
— Прошу прощения, принцесса, — сказал я, — но Закри-бей оставил меня в неведении. Зачем брать табличку в Каир и кому-то отдавать?
— В Каире живет Фергани, ясновидец. Наш агент отнесет к нему этот камень и, быть может, нам удастся узнать что-либо важное.
Это не очень удивило меня, — я помнил о безграничной вере египтян в способности мистиков; мне не хотелось расспрашивать ее далее, обнаружив тем самым полную неосведомленность в их дальнейших планах, но она сама добавила:
— О’Кив не может рисковать, таская табличку в своем багаже, хотя едет тем же поездом. Вы знаете в Каире мост Каср-эль-Нил?
— Да.
— Отлично. Неподалеку от него находится Восточно-средиземноморский банк. Когда вы окажетесь там, он уже будет закрыт, но вы позвоните в дверь, спросите мсье Карно и передадите ему табличку.
— Я сделаю все, как вы говорите, — согласился я и, осененный внезапной мыслью, добавил: — Кстати, мне решительно хочется как-нибудь испытать на себе воздействие гашиша и вызываемых им грез. Не знаете ли, где это можно сделать в Каире?
Она улыбнулась.
— Вы наш человек, и ничто не мешает вам провести вечер у Гамаля.
Мое сердце подпрыгнуло при упоминании этого имени. Имя Гамаля стояло во главе списка на ее столе, следовательно, указанные в нем даты могли относиться к отправлению партий гашиша.
— Вы пойдете от площади оперы по улице Мухаммеда Али, — продолжала она, — и на втором переулке повернете направо, в переулок. На левой стороне находится ковровый магазин, который укажет любой. Но не забудьте попросить у Закри карточку для Гамаля.
— Благодарю вас, принцесса, — сказал я. — Я непременно воспользуюсь вашим советом. Но бесконечно более мне хотелось бы вновь увидеться с вами.
— До свиданья, мистер Лемминг.
Едва я ступил за порог тихой, слабо освещенной комнаты Уны, как до меня донеслись приглушенные крики. Я пересек две гостиные, открыл дверь на лестницу и с первого взгляда понял, что происходит. Входная дверь была распахнута, и в дверном проеме отчаянно боролись две фигуры: Гарри в наряде клоуна и Лемминг, на котором не было ничего, кроме нижней одежды и левого рукава его легкого пальто. Само пальто, очевидно, пострадало сильнее.
Слоноподобный мажордом и двое египетских слуг столбом стояли неподалеку, не зная, чью сторону принять.
— Дайте мне войти! Дайте мне войти! — вопил Лемминг. — Помогите же, дурачье! Я пришел к принцессе!
— Остановите его! Остановите! — кричал в ответ Гарри. — Разве вы не видите, что на нем ничего нет? Он псих! Помогите мне вышвырнуть его!
В момент, когда я стал спускаться по лестнице, Леммингу удалось оттолкнуть от себя Гарри и рвануться внутрь. Заметив меня, он вновь закричал:
— Вот он! Это не Лемминг! Я Лемминг! Держите его! Не дайте ему уйти!
Я прикинул, что пробыл с прекрасной Уной около часа — значительно дольше, чем намеревался, и этого времени Леммингу хватило, чтобы доковылять до шоссе и феноменально быстро поймать машину. Я также понял, что задержка чуть было не погубила меня.
Секунду Лемминг стоял посреди вестибюля, в майке, трусах и носках, представляя столь комичное зрелище, что, к моему облегчению, слуги не смогли удержаться от смеха.