Сокровище для ректора, или Русалочка в боевой академии
Шрифт:
— Мира, — процедила Хелия и накрыла мою руку своей.
Она светилась. Моя кисть. Легкое голубоватое свечение окутало пальцы и было практически незаметно. Если только приглядеться.
Это скоро случится.
Осознание неизбежного превращения нагрянуло, как нежданный гость. Я вскочила с бревна, сжала второй рукой ладонь в попытке спрятать свет. Можно подумать, мне это поможет...
— Ты куда?
Хелия поднялась следом, как-то чересчур грубо сжала локоть.
Я чуть было не ответила.
— Мира!
И вновь сердце сжало в тиски, а оно продолжало биться в каком-то яростном отчаянии. Ноги заныли, и сомневаюсь, что от бега.
Ну почему сейчас?! Я выпила зелье неделю назад, Миранда уверяла, что эффект продлиться дольше… Что вдруг вызвало превращение, да еще так, что я заметила, как силы покидают меня слишком поздно?
Соленый запах резко деранул ноздри, и я свернула в сторону, откуда доносился шум бьющихся о берег волн, едва не поскользнувшись на мокрой земле. Все внутри грохотало в унисон с болью, взорвавшейся в голове тысячей мелких иголок. Руки обтянуло свечением, как перчатками.
Нужно успеть. Нужно только успеть…
Я вырвалась из зарослей леса, как из кошмарного сна. Застыла лишь на краткий миг, сраженная хмуростью представшего передо мной вида, тучами, неожиданно затянувшими все небо, спрятавшими некогда ярко светившее солнце. Вдалеке над морем грохотал гром.
Кхела злится…
Ощущая страх, вцепившийся в горло, и больше ничего, я бросилась к морю, как к единственному спасению. Хотя это было вовсе не так. Оно поглотит. Возможно, и не выпустит.
Когда до кромки воды оставалось совсем немного, ноги подвели — я свалилась на все еще горячий песок. Из груди выбило весь воздух, но я и вздохнуть не успела, как скривилась от жгучей, резкой боли.
Ноги вытянулись, разрывая сапоги и плотную белую ткань штанов, затрещали швы, сливаясь с далеким громыханием. Я зажмурилась, сильно, с каким-то безумным желанием очнуться ото сна. Если бы это только был сон.
Всего несколько секунд — и боль утихла. Успокоилась, медленно сменяясь слабостью.
Тяжело перевернулась на спину, дыша часто, чувствуя острее, и уставилась в серое небо, с которого вот-вот должен был хлынуть дождь. Плавник дернулся и замер, обожженный песком.
Спустя несколько минут бездумного разглядывания туч в голове вспыхнул один-единственный вопрос:
«Что делать дальше?»
Я не могла ни встать, ни даже дотянуться до воды: силы покинули тело. Не могла ни позвать, ни надеяться на чью-либо помощь: все, кто мог помочь, уже не со мной.
Я не хотела возвращаться в море. Не сейчас, когда узнала нечто важное, когда наконец поняла, что все с самого начала было не так, как показалось и как я пожелала видеть.
Но без ног… с этим проклятым хвостом у меня просто не осталось выбора!
Со злостью, что закипела в сердце, стукнула кулаком по песку и
— Жемчужинка?
Тонкий голос Тины разрезал сомкнувшуюся вокруг меня тишину и как ножом полоснул по сознанию. От неожиданности аж дыхание перехватило.
С дрожащим уже не от злости, а от тревожного волнения сердцем повернула голову и увидела то, чего не желала видеть больше никогда в своей жизни.
Страх вперемешку с удивлением. Страх передо мной. Русалкой, одной из тех, кого люди считают не тем, кем мы являемся на самом деле, и… боятся.
Глава 21. Пернатый черт и лорд горных степей
— Мама! Мама, там русалка! Настоящая русалка!
— Отойди! Скорее выйди из воды!
Девочку на то время практически моего возраста — ей было, возможно, лет девять — увела от воды женщина со взглядом столь безумным, что я пронесла его в памяти до сегодняшнего дня. Она вела себя так, будто море обагрилось кровью или же с востока ветер нес зловоние, схожее со смрадом из пасти кракена.
«Почему люди не видят разницу? — подумалось мне тогда. — Почему они слепы?»
Так же я думала и сейчас, оказавшись под прицелом пары глаз, затаивших ужас, такой же, с каким я столкнулась впервые много лет назад. Тогда я была права. Люди ослеплены ложными знаниями о таких, как я. Они видят то, что хотят видеть. То, что им внушили предки, передававшие несуразные легенды из уст в уста.
Может, они не такие уж и несуразные… Но они не о нас.
— Жемчужинка…
Тина шагнула ко мне, и я решила бы, что она-то все поняла, что она одна из тех, кто увидел суть, если бы Гвен не вцепилась в ее запястье, не дернула на себя, и взгляд ее, совсем как у той женщины, не ранил так же сильно, как зубы акулы, как-то раз вонзившиеся в мой плавник.
— Не подходи к ней, — сказала Гвен шепотом, который я не расслышала бы, будучи человеком. Но в обличье русалки, со слухом чутким, как у птиц, я приняла этот шепот за крик.
И отчего же дурно так стало?.. Все сжалось внутри в тугой узел, глаза застелила пелена.
Раньше меня не так сильно задевали подобные взгляды. Я была равнодушна к безосновательному страху людей, привыкнув, смирившись с тем, что я не в силах убедить каждого в том, что я вовсе не монстр. А теперь…
Теперь мне было больно смотреть на тех, кто казались мне друзьями, и не видеть прежней доброты, лицезреть вместо нее тревогу.
— Это же Мира. Мы должны…
— Нет.
От резкости тона адептки хвост вздрогнул, будто готовился самостоятельно утащить меня в море.
Гвен нахмурилась, и страх ее смешался с чем-то более сильным. Она словно угрожала мне.