Сокровище еретика
Шрифт:
— Я думала, мы больше тебя не увидим… Почему ты вернулся?
— Теперь я вам верю. И готов помогать.
Валентайн улыбнулась. Второй раз за время их знакомства она встала на цыпочки и чмокнула его в щеку.
— Заходи.
— Она еще здесь? — спросил Бен в коридоре.
Валентайн кивнула.
— Переночует у нас, а завтра поедет назад в Сан-Ремо.
В импровизированном оперативном центре сидели Харрисон и Вольф со стаканчиками кофе в руках. При виде Бена они обменялись довольными взглядами.
—
— Прости за шею, — ответил Бен, указывая на воротник.
— Забудь. Ты правильно поступил.
Валентайн сунула голову в дверь.
— Встречай гостей, — сказала она.
Через секунду вошла Зара. Завидев Бена, она с сияющими глазами бросилась к нему.
— Прости, что усомнился в тебе. Прости, что так долго был слеп. — Бен обернулся к Валентайн. — Вам нужна моя помощь?
— Не помешала бы.
— Все будет. Но у меня есть условия.
Она моргнула.
— Например?
— Зара выходит из дела. Она не должна подвергаться опасности.
— Погоди, — возразила Зара, — я хочу участвовать, и никто меня не остановит. Утром я вернусь в Сан-Ремо и осмотрю яхту, пока Гарри в отлучке.
— Следствие ведется неофициально, — сказал ей Бен. — Случись что, никто тебе не поможет. Тебя не смогут отозвать или эвакуировать. Не будут прятать по программе защиты свидетелей. Ты совершенно беззащитна и стоишь на линии огня.
— Как и ты.
— Мне не привыкать.
Зара покачала головой.
— Я должна вернуться. Даже если я брошу его, надо забрать вещи.
— Купим тебе новые. Все, что душа пожелает.
— Документы…
— Восстановим в два счета.
— И что мне делать? Куда податься?
— Ко мне.
— В Нормандию?
Бен кивнул.
— Утром отвезу тебя в Лe-Валь.
— Гарри знает, где ты живешь, — сказала Зара, — и может туда за мной явиться.
— Когда я возьму Гарри в оборот, ему и без тебя найдется дело. В Ле-Вале у нас практически военный лагерь, где живут опытные вооруженные бойцы. Никакой Гарри тебя там не достанет. — Бен обернулся к Валентайн. — Потом я вернусь, и мы спланируем дальнейшие шаги.
— Погоди-ка, — возразила та. — Так дело не пойдет. Зара — важная часть нашего плана. Ее нельзя просто взять и вывести за скобки.
— Еще как можно, — заявил Бен. — Или все будет по-моему, или живите как знаете.
Валентайн посмотрела на напарников. Харрисон пожал плечами.
— Куда ж мы от него денемся…
— Ладно, договорились, — вздохнула Валентайн. — Что дальше?
Бен взял Зару за руку.
— Мы поехали.
32
Каир
Около полуночи по египетскому времени
Не зная отдыха, день и ночь Пьер Клодель бился над зашифрованным файлом.
Дьявольская система защиты отвергла тысячи вариантов. Француз перепробовал каждое имя, место и термин, хоть отдаленно связанные с археологией. А если пароль никак не связан с Эхнатоном? Вдруг Морган Пакстон использовал кличку кота прадедушки?.. Дрожащими пальцами Клодель потер горящие глаза.
С каждой попыткой в нем нарастала злость на Камаля, подкинувшего такую дурацкую работенку.
Как-то раз, почувствовав себя на грани нервного срыва, Клодель поехал в Абусир к пирамидам. Под палящим солнцем расстилалось море камней, четыре тысячи лет назад бывших некрополисом Сахура. На глазах выступали слезы. Француз молил Бога ниспослать откровение, подсказать, что творилось в голове у Пакстона. Не помогло.
И тут его осенила мысль. Он вспомнил слова бедняги Азиза. Из руин Морган Пакстон прибежал весь в пыли и паутине. Паутина, в таком-то месте. Вывод очевиден. Тот куда-то лазил. А в этих унылых развалинах залезть можно только в одно место. В пирамиду Сахура.
«Как я сразу не догадался?» — подумал он.
Впрочем, причина очевидна: трудно сохранять ясность мыслей, когда над душой стоит Камаль.
Древняя гробница фараона давно превратилась в обветренный холм. Чтобы попасть к полуразрушенному входу, надо было обойти ее с другой стороны. Собирая лицом паутину, Клодель пополз по тесному тоннелю, навевающему клаустрофобию. Археологические раскопки не добрались до погребальной камеры, заваленной камнями, но вдруг ему попадется что-нибудь в шахте, ведущей туда? Луч фонарика скользил по стенам и углам.
Ничего. Ни знака, ни подсказки. Только пыль, пауки и битый камень.
С ощущением полного поражения Клодель выбрался наружу. Кое-как дополз до виллы, где ждал ненавистный компьютер. А потом до глубокой ночи сидел, глядя на окошко ввода, слишком парализованный страхом, напряжением, яростью и разочарованием, чтобы поесть, попить или хотя бы отлить.
В приступе возмущения Клодель изо всех сил пнул стол и, вскочив, принялся мерить комнату шагами. На стуле неподалеку лежал потрепанный рюкзак армейского образца, отобранный Камалем у этого англичанина, Хоупа. Взмах — и изящный предмет мебели с грохотом рухнул.
На миг Клоделю показалось, что он сломал палец. При виде дела собственных рук его наполнило отвращение к себе. Ломать красивые вещи — типичный поступок Камаля.
Из рюкзака на ковер вывалился мятый пиджак Моргана. Клодель кое-как похромал к нему. Даже кипя от ненависти, он не хотел, чтобы на драгоценном кашемире валялась всякая мерзость. Подняв грязную тряпку двумя пальцами, как дохлую крысу за хвост, Клодель с отвращением осмотрел ее. Только англичанин способен надеть такую безвкусицу!