Сокровище Лазаревых
Шрифт:
Управляющий постоянно внушал барину:
– Народ строптивый, Лазарь Назарович, с ним строгость нужна и еще раз строгость.
– Поступай как знаешь, – отвечал Лазарев.
Его интересовало другое. Он понял, что здешний народ не только своенравен, но и талантлив. И если у кого-то из крепостных обнаруживался какой-либо дар, его барским повелением определяли в ученики к иностранным мастерам.
Лазарь Назарович теперь частенько перемещался между Москвой и Фряновом. Ездил и в Петербург. В обеих столицах находилось у него немало дел. Царица Елизавета Петровна хвалила
Своими обширными планами старик Лазарев делился со старшим сыном. Ованес высказывал собственное мнение:
– Думаю, что не с Москвой надо связать жизнь тем, кто хочет настоящего служения. Петербург – вот где сейчас средоточие всего. Хочу перебраться туда на постоянное жительство, отец. А во Фрянове надо дом построить, красивый и добротный, чтобы летние месяцы в нем проводить. Да с парком, с прудом…
Лазарь Назарович соглашался. В России ему было лучше, чем в Персии, большое будущее открывалось здесь и сыновьям. Но… он не переставал скучать по родной Нор-Джуге.
Глава 2. При Императорском дворе
Очередной приезд в Петербург Ованес подгадал прямо к перемене царствования. С царицей Елизаветой, часто хворавшей, сделалось плохо, да так, что она и не оправилась.
На племянника ее, Петра Федоровича, мало кто возлагал надежды. Молодой государь, воспитанный в чуждом России духе, был крайне непопулярен. Недовольство им росло как на дрожжах, особенно в гвардейской среде. Ованес подружился с молодыми русскими гвардейцами, дерзкими и решительными.
Их заводила, красавиц Григорий Орлов, иногда занимал у богатейшего купеческого отпрыска кругленькие суммы и весело уверял: «Верну непременно!» И действительно возвращал с очередного карточного выигрыша. Не то чтобы Григорий очень нуждался, все-таки его покойный отец, новгородский губернатор, был человеком небедным. Но как сохранить в целости батюшкино наследство в вихре столичной гвардейской жизни? К тому же всего их, Орловых, пять братьев. Попробуй тут напасись…
Ованесу нравился Орлов. Да и все его любили – добрый, простодушный, доверчивый, душа нараспашку. При этом – умный и даровитый. Искренне подружившись с Григорием, дальновидный Лазарев присоединял к дружбе и некоторые расчеты. Он знал, что к Орлову – необычайному красавцу, преданному своему рыцарю благоволит новая императрица…
Представленный ко двору еще при прежней царице, Ованес общался и с Екатериной, женой наследника Престола. Прикладывался к ручке – при этом удалось перекинуться несколькими фразами. Они в полной мере раскрыли перед ним ум молодой женщины, ее осведомленность о положении угнетенных закавказских народов.
Екатерина умела, не прилагая почти никаких усилий, вызвать к себе сочувствие и сострадание. Все знали, что великая княгиня в немилости у царицы Елизаветы, что ее жизнь уже много лет состоит из сплошных унижений. Но Екатерина Алексеевна знала
В те минуты короткого общения Ованес не избежал искушения дерзновенно глянуть прямо в голубые глаза великой княгини. Екатерина ответила таким же прямым взглядом.
– Ваш отец оказал Престолу Российскому большие услуги в отношениях с Персией, – прозвучал ее глубокий, обволакивающий голос. – И я знаю, что и вы идете по стопам родителя, унаследовав его дарования. Искренне желаю видеть вас своим другом, Иван Лазаревич.
Последние слова прозвучали приглушенно и грустно. Очевидно – она нуждалась в сторонниках.
И вот теперь эта обаятельная женщина как никогда близка к Престолу. Ревностные ее приверженцы строили планы свержения Петра Третьего. Ованес об этом знал, хотя сам не посещал тайные собрания. Но одобрял их. Отношения семьи Лазаревых с Екатериной обещали стать приятными и взаимовыгодными.
Все ожидали переворота, но произошел он неожиданно и стихийно. Без труда был арестован император Петр Федорович, и в Казанском соборе полки присягнули новой государыне. Все надеялись на перемены к лучшему.
Пришел наконец счастливый день и для Ованеса. Порывистый, вдохновенный Григорий Орлов ворвался к нему, едва не стащил с постели.
– Вставай, Иван Лазаревич, готовься. Сегодня быть тебе на приеме у государыни. Царица желает видеть тебя.
Ованес перекрестился.
– Слава Богу!
В дар Екатерине он приготовил драгоценную, в каменьях, табакерку с овальным портретом Петра Первого. Государыня приняла подарок благосклонно и намек поняла: Петр благоволил к армянам, и от его духовной преемницы Ованес ожидал того же.
– Я желаю найти в лице господ Лазаревых деятельных и преданных сотрудников.
Чуткий Ованес уловил настроение Екатерины – ей, как и раньше, по-человечески нужны друзья. Она старается не выказывать настоящих чувств, но ей тревожно, не по себе. Смерть супруга, бывшего императора, заключенного в Ропше, единодушно признали следствием убийства.
«А ведь слухи эти ни на чем не основаны, – подумалось Ованесу. – Слаб здоровьем был молодой государь, а такие события кого угодно вгонят в гроб, если где-то в теле есть слабина. Удар, может, с ним приключился, или что другое…»
– Поделюсь с вами тревогами своими. Казна у нас истощена, и так мало людей! – откровенничала Екатерина. – Как ни прискорбно, смертность среди народа растет. Умирают, чаще всего, еще во младенчестве. Многое надо разрешить прежде, чем позволить иностранным державам втянуть нас в военные действия. Дадут ли нам на это время? Вот о чем я спрашиваю себя с тревогой.
И Ованес ответил искренне, но так, как она и хотела, радуясь единодушию и зарождающейся дружбе:
– Многие мои соотечественники, спасаясь от гнета иноверцев, с охотой водворятся в России, где смогут найти милость и покровительство мудрейшей государыни. Нужно, Ваше Величество, лишь ваше высочайшее одобрение. Армянский народ трудолюбивый и благодарный. Когда понадобится, он встанет под русские знамена. Что же касается истощения казенных средств, то есть много способов к их приумножению…