Сокровище рыцарей Храма
Шрифт:
После ухода мазурика Бабаян некоторое время стоял как столб. Он размышлял. А затем, ссутулившись, устало побрел к телефону, спрятанному за ширмой.
Нужно сказать, что в дореволюционном Киеве телефон был редкостью. Его ставили только известным людям, в учреждения и присутственные места. Поэтому установка телефона в погребальной конторе была событием из ряда вон выходящим.
Телефон поставили по указке черного карлика. Какие силы он привел в действие, кому и сколько заплатил — про то Ваник не знал. Просто однажды в погребальную контору пришли молчаливые монтеры,
Но стоявший на тумбочке новенький телефон напрочь отвергал мысль о привидениях. Он не только радовал глаз своими формами и обилием никелированных деталей, но еще и отменно работал. В чем Ваник и убедился спустя час, когда ему позвонили и дали номер, по которому он был обязан обратиться в случае срочной надобности.
Что собой представляла эта «надобность», Бабаяну объяснять было не нужно. Сегодня она как раз и явилась к нему в облике молодого мазурика.
— Алло, барышня!.. — Ваник продиктовал номер.
Спустя считаные секунды его соединили с нужным человеком, которому хозяин погребальной конторы и обрисовал сложившуюся ситуацию. Тот внимательно выслушал, задал несколько вопросов, вежливо поблагодарил за информацию и дал отбой. Ваник вытер холодный пот со лба и поспешил на зов колокольчика, который висел у входной двери, — встречать нового клиента…
Васька уговаривал Клима уже битый час. Это был здоровенный бык с немереной силушкой. И кличка к нему прилипла подходящая — Чугун, что почти соответствовало его фамилии — Чугунов. Он был как железный и дрался так, будто не ощущал ударов.
Поистине чугунные кулачищи Клима были притчей во языцех. Когда устраивались драки стенка на стенку, то появление Чугуна в рядах какой-нибудь команды считалось залогом победы. Так оно и было. Одним ударом Клим валил двоих, а остальные просто разбегались под его бешеным бычьим взглядом. Редко кто мог быть ему соперником.
Чугун не был мазуриком. Однако срок отсидел. Но не за воровство или разбой, а по причине своего буйного нрава.
Как-то по пьяной лавочке он повздорил с городовым, и тот, недолго думая, взял и врезал Климу по мордам. Ответ был поистине зубодробительным. В общем, городовой остался без передних зубов, а Чугун в полной мере испытал на своей шкуре, что такое озлобившиеся фараоны и царская кутузка.
С той поры Клим возненавидел полицию дикой ненавистью. В 1905 году, когда случилась заваруха, Чугун первым полез на баррикады. Но это было в другом городе, далеко от Малороссии. После того как революционные волнения подавили, Клим сбежал в Киев, где у него жила родная тетка. Поговаривали, что он не одного фараона отправил на тот свет, но точно этого никто не знал, а сам Чугун большой словоохотливостью не отличался.
Возможно, полиция искала Клима, но его взял под свое крыло один богатый купец, которому нужны были верные люди, без долгих размышлений и колебаний готовые по указке хозяина свернуть шею кому угодно, и Чугун выпал из поля зрения царской охранки. Возможно, не без помощи купеческой мошны.
Ваську Шныря свел с Климом случай. Однажды в трактире у кого-то из пользующихся авторитетом посетителей украли кошелек, а поскольку среди всей честной компании на тот час лишь Васька был вором-карманником и трактирщик это знал, то все «вопросы» на эту тему Шнырю и достались. Его начали бить, даже не обыскав и не выслушав объяснений.
Если бы не Клим, который вступился за Ваську, возмутившись явной несправедливостью по отношению к невинному человеку, лежать бы Шнырю в городском морге. Или, в крайнем случае (но не в лучшем), в монастырской больнице, где лечили нищих и бездомных.
С той поры Васька и Клим задружили. Наверное, по принципу «единства противоположностей». Более разных людей, чем мазурик и почти революционер с анархистскими замашками, трудно было сыскать. Тем не менее общий язык они нашли быстро и были довольны друг другом.
Это довольство происходило от того, что и тот, и другой умели слушать. Благодарные слушатели всегда в цене, потому что у каждого человека бывают моменты, когда нужно выговориться, поведать другому о своих бедах и невзгодах, чтобы на душе стало легче. Особенно это относится к тем, кто ведет замкнутый образ жизни, — таким, как Васька Шнырь и скрывающийся от полиции Чугун.
— …Говорю тебе, там должно быть золото! — горячился Васька.
— Больше слушай того малохольного румына, — гудел своим басищем Клим. — Ему соврать — как тебе высморкаться. Все это враки.
— Ты Петрю не знаешь! Мне он не соврет. Мы старые кореша.
— Вот-вот… Втянет тебя кореш в гнилое дело, тогда попрыгаешь. Или ты последний хрен без соли доедаешь?
— Не в том дело. А если и впрямь в том ящике какие-то ценности? А теперь скажи мне, не дураки ли мы с тобой будем, упустив возможность стать богатыми? Ведь если не будет нашего согласия, Петря найдет себе других напарников.
— Дураки, — согласился после некоторого раздумья Чугун. — Кабы точно знать…
— Проверим, тогда и узнаем. Подумаешь, большая забота — могилку раскопать. Это мы мигом спроворим. Ну, а ежели там ничего не найдем… что ж, так тому и быть. По крайней мере мы ничего не потеряем. Разве что мозоли набьем.
— Ладно, — хмуро буркнул Клим. — Будь по-твоему… Я согласен. Но чует мое сердце, что ничего хорошего из этой затеи не выйдет.
— Брось… — Васька счастливо ухмылялся. — Я уверен, что все будет тип-топ.
Ему было отчего радоваться — с Климом можно хоть в ад спускаться, он не подведет. За его широкой спиной Васька будет чувствовать себя как у Бога за пазухой. Мало того, теперь их команде не нужен четвертый человек, потому что один Чугун стоил троих…
Хозяин воровской «малины» Остап Кучер едва дождался, пока Федька Графчик и Матрос не уберутся по своим делам. Он совсем извелся, слушая повизгивание пьяненьких девиц и манерные смешки Графчика: «Хо-хо-хо… хо-хо-хо».
Федька каким-то образом умудрялся смеяться через нос и от этого казался гундосым. Наверное, такой смех был признаком изысканных светских манер. Только вот на кой ляд они нужны в обществе девиц из Шулявки? Разве что для тренировки.