Сокрушенная империя
Шрифт:
Он стоит со спущенными до лодыжек штанами и смотрит на нас.
– Вы ненормальные.
Может быть, это и правда, но, по крайней мере, я не такая тупая, как он.
– Перед тобой сидит сексуальная девчонка, которая ждет, пока ты трахнешь ее своим жалким членом, а ты называешь меня ненормальной. – Я смотрю на Хейли. – Позвони кому-нибудь еще. Этот неудачник не заслуживает того, что мы предлагаем.
Хейли начинает вставать, но Зак подходит ближе.
– Нет. – Одним движением он раздвигает ее ноги и толкается внутрь. – Я покажу
Я, ухмыляясь, делаю еще глоток. В этот раз жидкость легче проскальзывает в горло.
– Это все? Охренеть как грустно, парень.
Он чертыхается, толчки становятся быстрее.
– Не за что, – бесшумно говорю я Хейли, но она слишком занята, наслаждаясь тем, что ее насаживают так, как хотелось бы мне.
Если бы я позволила кому-то трахнуть меня.
К сожалению, моя киска такая же привередливая, как и я сама, так что просто «кто-то» не подойдет. Поэтому я позволяю Хейли делать за меня всю грязную работу. Она веселится, а я радуюсь тому, что она больше не невинный ангел Оукли.
Достав телефон, я быстро фотографирую их для папки с компроматом. Вздыхаю и делаю еще один глоток.
– Тебе придется постараться, Заки.
Он трахает ее так активно, что машина начинает качаться. Очевидно, он знает, как пользоваться своим членом. Молодец.
С легкой головой я оставляю их.
– Мне нужно пописать.
Никто из них не говорит ни слова, когда я ухожу.
Освещая путь телефонным фонариком, я ищу подходящее место и нахожу его возле дерева. Сделав свои дела и обработав руки антисептиком, я собираюсь вернуться к машине. Но не могу… потому что вокруг одни деревья. Я понятия не имею, где нахожусь и как отсюда выйти.
Не проблема. Позвоню Хейли.
Я набираю ее номер и подношу телефон к уху, но меня отправляет на голосовую почту. Я присаживаюсь на ближайшее бревно, чтобы подумать, но в этом нет смысла. В голове стоит гул, и все вокруг движется, словно в замедленной съемке.
– Кажется, мы остались вдвоем, подружка, – говорю я бутылке, прежде чем сделать большой глоток.
Я смотрю вокруг. Тут не страшно. На самом деле, даже приятно. Черт, если бы у меня был с собой спальный мешок, я бы осталась тут на ночь. Я снова тяну руку к бутылке, стоящей на земле, но она… покрыта чешуей.
Я кричу во все горло, когда вижу, что вокруг нее обвилась маленькая черная змея. Убегаю прочь со всех ног. Но получается не очень быстро, потому что, черт, все кружится.
И… это что, обрыв?
Готова поспорить, что, если бы я встала на самый край… моя смерть была бы спокойной. В отличие от смерти мамы и Лиама.
Я смотрю вниз на острые камни, о которые разбилось бы мое тело. Даже дна не видно. Кажется, не такой уж и спокойной.
Но, может быть, этого я и заслуживаю?
Джейс и Коул счастливы. У них
Не так, как я скучаю по ним.
– Вы обещали! – кричу я в небо, пока слезы катятся по моим щекам.
Лиам поклялся, что никогда меня не бросит. Мама говорила, что возьмет меня в Индию, чтобы отпраздновать мой восемнадцатый день рождения…
Но вот она я… одна.
– Они нарушили обещания.
– Что? – Голос, очень похожий на Оукли, кричит мне в ухо. – Кто? О чем ты говоришь, черт возьми?
Я в смятении смотрю на телефон, потому что не помню, когда позвонила ему.
– Они… я… – Я едва могу говорить связно. – Мне больно. – Я чувствую соленые слезы на губах. – Я больше не могу, Оукли.
– Где ты?
– Стою на краю обрыва.
Думая о том, где окажусь: в аду или в раю. Смогу ли я снова увидеть их.
– Господи, – восклицает Оукли. – Какого обрыва? Где?
Забавно, что он притворяется, будто ему не все равно, хотя мы оба знаем, что это ложь.
– Я не знаю.
Это правда. Зак выбирал место.
– Клянусь, если ты не скажешь мне, где ты…
– Я не уверена. Где-то рядом с лесом. По-моему, я проходила что-то вроде водопада. Но вокруг моей бутылки обвилась змея, и я убежала. – На меня накатывает тошнота. – А теперь отвали и дай мне найти мою бутылку со змеей, чертов придурок.
– Да, ты точно напилась.
– Не рассказывай моим братьям.
Они и так слишком меня опекают, а если узнают об этом, то запретят мне общаться с Хейли. А мне нужно продолжать собирать компромат на нее.
– Я, кажется, знаю, где ты, но тебе придется кое-что для меня сделать.
– Что?
Я сделаю для него все что угодно. Абсолютно все.
– Отойди от этого сраного обрыва.
– Почему?
Мне нужно знать, что ему не все равно. Или… почему стало все равно.
– Ты же не глупая. Знаешь почему, Бьянка.
Он целую вечность не называл меня по имени. Обычно Оукли использует слова «дьявол» или «Сатана». Раньше он называл меня малышкой. Как мама.
– Ты назвал меня Бьянкой.
У него вырывается раздраженный рык.
– Я еду. Сделай одолжение и отойди от обрыва, пока ничего не случилось, и Джейс и Коул меня не убили.
Оукли бросает трубку.
Я достаю из сумки маленькую бутылку рома «Малибу», которую мне дала Хейли. Это не «Джек Дэниэлс», но он поможет мне приглушить боль.
Надеюсь.
* * *
– Твою мать.
– Знаю, – шепчет Стоун мне в губы. – Мне нравится целовать тебя.