Сокрушенная империя
Шрифт:
– А вы что здесь делаете?
– Мороженое, – выпаливаю я одновременно с Оукли.
– Я учил ее водить, и мы приехали отпраздновать, – поясняет он.
– Погоди… что? – говорит Джейс со смесью шока и обиды на лице. – Ты водишь машину?
– Ага. – Я не могу сдержать улыбку. – Пока только на парковках и маленьких улицах, но я учусь.
– У нее отлично получается, – добавляет Оукли, и я начинаю сиять еще сильнее.
– Это хорошо. – Поморщившись,
Черт.
– Оу. – Я вздрагиваю. – В смысле я могла бы попросить тебя, но… – Он последний, кого я хотела бы видеть своим учителем. – Ты знаешь, какой ты, Джейс.
Очевидно, не знает, потому что на его лице появляется непонимание.
– А это что еще значит?
Господи.
– Без обид, но тебя точно не назовешь спокойным и расслабленным.
Он выглядит обиженным.
– О чем ты? Я всегда спокойный и расслабленный.
Дилан и Оукли обмениваются веселыми взглядами и начинают смеяться.
– Малыш, я тебя люблю, – говорит Дилан, – но Бьянка права. Я бы не хотела, чтобы ты учил меня водить, потому что ты бы каждые две секунды пытался откусить мне голову.
– О да, это точно, – влезает Оукли. – Пару дней назад ты вышел из себя, потому что я ехал девяносто по шоссе.
Джейс переводит свое раздражение на друга.
– А что непонятного в слове ограничение скорости, придурок?
Думаю, дело как раз в ограничении, ведь у Оукли их нет.
Джейс раздраженно поднимает руки, когда Оукли снова хохочет.
– Конечно, пошел я за то, что не хочу, чтобы мой лучший друг попал в аварию и разбился. – Выражение его лица становится серьезным. – Хорошо… ладно. Можешь учить Бьянку водить. – Затем Джейс угрожающе тычет пальцем ему в лицо. – Но только попробуй научить ее своим дерьмовым привычкам за рулем.
Оукли поднимает руки.
– Обещаю, что Бьянка Ковингтон будет цела и невредима.
Мне приходится силой заставить свое сердце биться.
Джейс успокаивается.
– Хорошо. – Братец осматривает нашу компанию. – Раз уж мы все здесь, может, сходим в Суши-Суши пообедать?
– О да, – соглашается Оукли.
Взяв Оукли под руку, Дилан улыбается.
– Мне кажется, мы целую вечность не проводили время вместе. Чем ты вообще занимаешься?
К счастью, ни Джейс, ни Дилан не обращают внимания на взгляд, который бросает на меня Оукли.
– Да ничем, – говорит он, снова сосредоточившись на своей двоюродной сестре. – Живу.
Очень быстро становится понятно, что между нами есть еще одно негласное правило.
Не
Глава двадцать шестая
Оукли
Я стою в пустой аудитории, сметая мусор на совок, когда слышу шаги за своей спиной. На секунду я задумываюсь о том, что это Джейс, который решил продолжить драку двухнедельной давности, но потом слышу голос:
– Тебе жить надоело?
Коул. Еще один Ковингтон.
И мой бывший лучший друг.
Я поворачиваюсь.
– Какого черта тебе нужно, Ковингтон?
Коул складывает руки на груди, в его глазах отражается ярость.
– Стоун сказал, что ты приставал к Бьянке.
Это заставляет меня рассмеяться, потому что этот мелкий засранец не только мямля, но еще и стукач.
Коул делает шаг вперед.
– Чего смешного, ублюдок?
Я говорю ему как есть.
– То, что жених Бьянки прибежал к тебе жаловаться.
Я могу поклясться, что на мгновение его губы приподнимаются в ухмылке, но затем лицо снова становится серьезным.
– Он беспокоится за нее. – Коул качает головой. – Но это неважно. Важно то, сколько раз нам еще придется сказать тебе держаться от нее подальше, прежде чем до тебя дойдет?
Я собираюсь сказать, что Бьянка взрослая девочка, и, если она хочет, чтобы я был частью ее жизни, я не собираюсь ей мешать, но он продолжает:
– Тебе оказалось мало того, что ты едва не убил Сойер, продав ей наркотики? Решил забрать у меня младшую сестру?
Вот оно.
Вся тяжесть вины, которая прячется где-то в глубине моего нутра, обрушивается на меня лавиной.
Я мог бы начать оправдываться. Сказать, мол, Сойер клялась, что аддералл был нужен ей, чтобы заниматься, и, поняв, что у нее проблемы, я попытался остановить ее… но было уже слишком поздно.
И сейчас это не имеет значения.
Я вообще не должен был продавать ей это дерьмо. Она была моим другом. Я заботился о ней. И в итоге сделал ее своим клиентом. Брал ее деньги, чтобы было на что жить.
А Бьянка?
Тому, что я сделал с ней, нет оправданий. С этим мне придется жить до конца своих дней.
Я смотрю ему в глаза.
– Прости.
Это чертовски искренние извинения. Видит бог, я не желал никому зла.
Коул борется с желанием ударить меня, но от моего выражения лица его гнев ослабевает и сменяется грустью. Он потирает шею.
– Извинения тут не помогут, Оук. Не в этот раз.
Мне нечего на это ответить, потому что он прав.
Коул резко вздыхает.