Сокрушитель Войн
Шрифт:
– Торговые пути имеют большое значение, – заметил Вашер.
Бебид фыркнул:
– Идрисцы не дураки и не станут завышать пошлину. Дело не в деньгах. Дело в страхе. Придворные говорят о том, что может случиться, если идрисцы закроют перевалы или если позволят своим союзникам пройти через них и осадить Т’Телир. Будь дело в деньгах, никто бы и не думал о войне. Халландрен процветает благодаря торговле красками и тканями. Думаешь, это продолжится во время войны? Будет чудом, если мы избежим полного экономического краха.
– Так ты считаешь, что меня волнует экономика Халландрена? – поинтересовался Вашер.
– Ах да, – сухо ответил Бебид. – Я и забыл, с кем говорю. Тогда чего ты хочешь? Скажи мне, и покончим с этим.
– Расскажи о мятежниках, – предложил Вашер, жуя рис.
– Об идрисцах? Но мы только что…
– Не о них, – поправил Вашер. – О тех, кто в столице.
– После смерти Вара о них можно забыть, – отмахнулся жрец. – Кстати, никто не знает, кто его убил. Может, сами мятежники. Наверняка они не обрадовались его пленению.
Вашер ничего не сказал.
– Это все, что тебе нужно? – нетерпеливо спросил Бебид.
– Мне нужно связаться с фракциями, о которых ты говорил, – сказал Вашер. – Теми, кто подстрекает к войне с Идрисом.
– Я не стану помогать тебе разжигать…
– Не пытайся указывать мне, что делать, Бебид. Просто предоставь обещанную информацию – и будешь свободен.
– Вашер. – Бебид наклонился еще ближе. – Я не в силах помочь. Моей госпоже не интересна такая политика, и я вращаюсь не в тех кругах.
Вашер проглотил рис, оценивая искренность собеседника.
– Хорошо. А кто может помочь?
Бебид расслабился и промокнул лоб салфеткой.
– Не знаю, – сказал он. – Может, один из жрецов Звезды Милосердия? Полагаю, также можно обратиться к Синепалому.
– Синепалый? Странное имя для бога.
– Синепалый – не бог, – рассмеялся Бебид. – Это всего лишь прозвище. Он управляющий королевского дворца и глава писцов. В его ведении все дела Двора, если кто и знает что-либо о фракциях – только он. Разумеется, он весьма непреклонен и честен, так что тебе будет трудно его сломить.
– О, ты удивишься тому, на что я способен, – ответил Вашер, отправляя в рот последнюю ложку риса. – К тебе же я нашел подход?
– Да уж.
Вашер поднялся.
– Заплати официанту, когда будешь уходить. – Он снял плащ с крючка и направился к выходу.
Справа ощущалась… тьма. Пройдя по улице, Вашер свернул в переулок и обнаружил Кровь Ночи. Меч прямо в ножнах торчал из груди похитителя. Другой карманник лежал рядом мертвый.
Меч вытащили из ножен меньше чем на дюйм. Вашер выдернул его из трупа, загнал полностью в ножны и защелкнул пряжку.
«Ты там слегка вышел из себя, – упрекнул его Кровь Ночи. – Я думал, ты работаешь над собой».
«Видимо, сорвался», – подумал Вашер.
Меч помолчал и возразил:
«А ты разве висел?»
«Не в том смысле», – ответил Вашер, выходя из переулка.
«Какая разница? – спросил Кровь Ночи. – Ты слишком дергаешься из-за слов. Как с тем жрецом – ты потратил на него столько слов, а потом отпустил. Я бы разобрался с ним иначе».
«Да, знаю, – отозвался Вашер. – Ты бы оставил больше трупов».
«Так и есть, я же все-таки меч, – мысленно фыркнул Кровь Ночи. – Надо заниматься тем, что умеешь лучше всего...»
Со своей террасы Гимн Света наблюдал за тем, как экипаж новой королевы исчезает в глубине дворца.
– Приятный выдался день, – заметил он.
Несколько бокалов вина помогли ему выбросить из головы мысли о детях, лишенных дыхания, и он наконец почувствовал себя как обычно.
– Вы так рады появлению королевы? – спросил Лларимар.
– Я так радуюсь потому, что сегодня благодаря ее прибытию избежал прошений. Что мы о ней знаем?
– Не много, ваша милость. – Лларимар стоял рядом со стулом Гимна и смотрел на дворец короля-бога. – Идрисцы нас удивили. Вместо старшей дочери прибыла младшая.
– Любопытно, – отозвался Гимн, принимая из рук слуги очередной кубок вина.
– Ей всего семнадцать лет, – продолжил Лларимар. – Не могу представить, каково это – стать женой короля-бога в таком возрасте.
– Я не могу представить тебя женой короля-бога в любом возрасте, Тушкан, – сказал Гимн и тут же нарочито скривился. – Хотя, вообще-то, могу, и платье на тебе сидело бы просто ужасно. Запиши, что мое воображение следует выпороть за такой дерзкий образ.
– Я занесу это в список сразу после пункта о несоблюдении вами правил приличия, ваша милость, – сухо заметил Лларимар.
– Глупости, – ответил Гимн, отпивая вина. – Я их уже много лет не соблюдаю.
Откинувшись назад, он стал размышлять над тем, что идрисцы хотели сказать, послав не ту принцессу. Две пальмы в кадках закачались на ветру, и его отвлек принесенный бризом запах моря.
«Интересно, плавал ли я по этому морю? – подумал он. – Был ли моряком? Так я умер? Поэтому мне приснился корабль?»
От сна остались только смутные воспоминания. Красное море…
Огонь. Смерть, убийства и битва.
Вздрогнув, он внезапно вспомнил сон во всех деталях. Море было красным, потому что в нем отражался объятый пламенем великий Т’Телир. Он почти слышал кричащих от боли людей, почти слышал… что? Как солдаты маршируют и сражаются на улицах?
Гимн потряс головой, стараясь развеять призрачные видения. Теперь он вспомнил, что корабль в сновидении тоже горел. Это не обязательно что-то значило: всем снятся кошмары. Но мысль о том, что его кошмары считались пророческими, была неприятна.