Сокрушитель Войн
Шрифт:
– Я слышал, что это лечится незрелыми фигами, – сказал Гимн. – Мне надо поговорить со стражниками, которые видели злоумышленника.
– Но зачем, ваша милость? – спросил жрец.
– Потому что я с причудами, – объяснил Гимн Света. – Пошли за ними. Мне нужно поговорить со всеми слугами и охранниками, которые видели убийцу.
– Ваша милость, – с неловкостью произнес молодой человек, – городские власти уже разобрались. Они решили, что преступник намеревался украсть картины Звезды Милосердия, и посчитали своим долгом...
– Тушкан, – оглянулся Гимн, – этот человек может игнорировать мои требования?
– Лишь ценой великой опасности для души, ваша милость, – ответил Лларимар.
Жрец наградил их сердитым взглядом, но все же послал слугу исполнить просьбу Гимна Света. Сам бог опустился на колени, и несколько слуг тревожно зашептались: они явно посчитали такую униженную позу неподобающей.
Гимн Света не обратил на них внимания и пригляделся к квадрату нового дерева. Он был больше, чем два других, которые заменили, и цвета на нем лучше соответствовали остальному полу. Просто квадратный участок доски, чуть-чуть отличающийся от соседних. Без дыхания – причем мощного – Гимн бы даже не заметил различий.
«Это люк! – с внезапным изумлением понял он. Жрец не сводил с него глаз. – Этот участок не новый, как те замененные, он новый только по сравнению с другими досками».
Гимн прополз по полу, намеренно игнорируя люк. И опять какой-то инстинкт заставил его промолчать об этом открытии. Откуда у него такая неожиданная подозрительность? Это влияние зловещих снов и образов с картины? Или что-то еще? Он чувствовал, что проникает в глубины своей души, высвобождая оттуда настороженность, в которой раньше не нуждался.
Как бы там ни было, он отодвинулся от этого места, притворившись, что не заметил люка, а смотрит, не застряли ли в дереве какие-нибудь нитки. Он подобрал одну, явно из одеяния слуги, и внимательно рассмотрел.
Кажется, жрец немного расслабился.
«Он знает о люке, – подумал Гимн. – И… возможно, нарушитель тоже знал?»
Он поползал еще немного, к неловкости слуг, пока не явились люди, за которыми он требовал послать. Гимн встал – слуги тут же отряхнули его одеяние от пыли – и направился к прибывшим. В коридоре стало тесно, поэтому Гимн вывел всех под открытое небо.
Там он оглядел группу из шестерых мужчин.
– Назовите себя. Вот ты слева, ты кто?
– Меня зовут Гагарил, – ответил тот.
– Сочувствую, – сказал Гимн.
Мужчина покраснел:
– Меня назвали в честь отца, ваша милость.
– А что он такого совершил? Неожиданно много времени провел в таверне? Ну ладно, как ты в это впутался?
– Я стоял на воротах, когда вломился нарушитель.
– Ты был один? – уточнил Гимн.
– Нет, – сказал другой мужчина. – С ним был я.
– Хорошо. Вы оба, отойдите вон туда.
Он указал на лужайку. Стражники переглянулись и пошли туда, куда их направили.
– Подальше, чтобы вы нас не слышали! – крикнул им Гимн.
Они кивнули и послушались.
– Отлично, – Гимн повернулся к остальным. – Вы четверо кто такие?
– На нас злоумышленник напал в коридоре, – пояснил один из слуг, указывая еще на двоих. – На нас троих… Был еще один. Которого убили.
– Ужасное невезение, – согласился Гимн, указывая на другой участок лужайки. – Идите. Отойдите, пока не перестанете меня слышать, и ждите.
Все трое поплелись прочь.
– А теперь ты. – Гимн упер руки в бока и повернулся к последнему – невысокому жрецу.
– Я видел, как нарушитель бежал, ваша милость, – доложил тот. – Я выглянул в окно.
– Очень вовремя, – сказал Гимн, указывая на третий участок лужайки, достаточно далеко от остальных.
Тот ушел. Гимн Света повернулся к жрецу, который, очевидно, был главным.
– Ты сказал, что злоумышленник выпустил безжизненное животное?
– Белку, ваша милость, – подтвердил жрец. – Мы ее схватили.
– Принеси ее мне.
– Ваша милость, она совсем дикая, и… – он осекся, поймав взгляд Гимна, и жестом подозвал слугу.
– Нет, – возразил Гимн. – Не слуга. Иди и принеси сам.
Жрец недоуменно вытаращился на него.
– Да, да, – подтвердил Гимн, отсылая его взмахом руки. – Знаю, это оскорбление твоего достоинства. Может, тебе стоит подумать об обращении в остреизм. А пока иди.
Жрец с ворчанием ушел. Гимн повернулся к собственным слугам и жрецам:
– Все остальные ждите здесь.
Они смиренно кивнули. Похоже, начали привыкать, что он обходится без них.
– Пойдем, Тушкан, – позвал Гимн, направляясь к стражникам, отосланным на лужайку первыми.
Лларимар поспешил догнать бога, который широкими шагами приближался к двум мужчинам. Оказавшись за пределами слышимости остальных, Гимн произнес:
– А теперь расскажите, что вы видели.
– Он подошел к нам, притворившись сумасшедшим, ваша милость, – сказал один из стражников. – Выступил из тени, бормотал что-то сам себе. Но он только притворялся и, когда подошел вплотную, оглушил нас обоих.
– Как? – спросил Гимн.
– Он затянул на моей шее лохмотья с пробужденной куртки, – пояснил стражник и кивнул на товарища. – А ему дал под дых рукоятью меча.
Второй стражник задрал рубашку, открыв большой синяк на животе, потом повернул голову и показал второй – на шее.
– Придушил нас обоих, – подтвердил первый. – Меня кистями, Франа – сапогом по шее. Только это мы и помним. Когда очнулись, он уже исчез.
– Он вас придушил, – сказал Гимн, – но не убил. Просто придушил так, чтобы лишить сознания?