Солдат и пес. Книга 1
Шрифт:
— А ты не обидишься?
Я не успел ответить, потому что в помещение ввалился Унгуряну.
— Свьета, — сказал он плачевным голосом, — я грьечку принес, туда поставил…
— А, хорошо, хорошо! Давай, переодевайся. Ты, Борис, тоже. Амуницию свою долой, сапоги сыми. Белая куртка, белая шапка. Тапочки. Вон там возьмешь, в кандейке.
— Понял. Так что там за вопрос?
— А ты не обидишься?..
— Не имею такой привычки. А на женщин и вовсе обижаться грех.
— Ты смотри-ка!.. Это почему?
— Долго объяснять. Что с вопросом-то?
— Ну, гляди,
— Не длинный, а высокий. А симпатичный — все верно. Согласен.
Она так и закатилась смехом:
— Ну ты за словом в карман не лезешь!.. Так это ты был?!
— Есть на белом свете вещи, которые касаются только близких людей, — произнес я с сугубым достоинством.
Тут Света чуть не лопнула от смеха:
— Ну точно ты! Молодец!..
— Почему молодец?
— Потому что нашел тропинку. Она-то Гелька, ведь такая фифа, к ней не подойди! Нос дерет выше неба. А ты смотри-ка: раз-раз — и на матрас!
Все это у нее летело с языка с деревенским простодушием.
Я как-то отшутился, а сам подумал, что и вправду, войсковая часть что деревня — никто и ничто не скроется… Как узнали?! Кто пошел трясти языком?.. Теперь уж, поди, и не доберешься до правды! Ну да ладно, посмеялись и будет, пора действовать.
И я облачился в белые куртку и шапочку — умеренно чистые. Снял сапоги, надел шлепанцы. И понеслось!
Зря я подумал, что буду в наряде дело делать, а сам рассуждать. Куда там! Какие рассуждения!.. Я носился как заведенный. Мыть гречку! Открывать тушенку консервным ножом! Считать тарелки! Считать кружки! Накрывать на столы!..
Едва мы с Унгуряну позавтракали, как понадобилось мыть посуду, готовиться к обеду… И все помчалось по новой.
Как ни странно, утих этот ритм тогда, когда понадобилось обрабатывать на ужин картошку. Она у нас имелась в нескольких видах: и свежая в хранилище, и консервированная и сушеная, и Света по каким-то своим соображениям варьировала эти виды. Сейчас она избрала самую хлопотную готовку: из свежего картофеля. Который надо было мыть и чистить. Вот механическое однообразие этой работы как нельзя лучше подходило для усиленного мыслительного процесса. Картошки я на своем веку перечистил достаточно и заработал ловко, почти не хуже Унгуряну, который в этой сере был ас. За что и удостоился похвалы Светы:
— Ну, ребяты, вы даете! Как машины!..
— Премию нам за это выпишите, — сквозь зубы пошутил я.
Света расхохоталась:
— Это ты с полковником нашим решай!..
Она, видать, вообще была веселого нрава.
Ладно. Руки работают, нож работает, картофельная шелуха струится и летит в ведро. Включаем логику!
Наш бомонд. Первые лица части. Ну, полковника Романова исключаем. Дальше по чину замполит. Подполковник Синяков. Хм… Его-то я почти и не знаю. Ничего про него сказать не могу. Дальше! Начальник штаба майор Демин. Энергичный, подвижный, крикун и матершинник. Ну как-то совсем не похож на агента-нелегала… А вот это может как раз стать показателем. Супруга, кстати, работает завхозом, вместо
Я мысленно проговаривал все это, а руки сами работали, ровная картофельная стружка завивалась кольцами, летела в ведро. Унгуряну уже посматривал на меня с удивлением, а может, даже, с ревностью: ничего себе! Как так, уже достиг моей квалификации?!..
Я размышлял дальше.
Значит, Гончаров. Подождем пока его отбрасывать. Хотя в его пользу говорит существенный аргумент: зампотеху проще, чем любому другому выявить тайное хранилище. А раз этого до сих пор не сделано, значит наш Икс какой-нибудь гуманитарий…
Ладно, это пока умозрение! Дальше.
Капитан Лемешев, командир роты охраны. Похоже засиделся в звании и в должности, из тех капитанов, которым никогда не стать майором… Да и наш Смольников, правду скажем, такой же. А вот кстати! Это может быть мотив: не реализовался по службе, так попробовал найти себя вот так странно… Ну, конечно, это такая психологическая фантастика, но чем черт не шутит…
Так я рассуждал, увлекаясь, чувствуя, что процесс втягивает меня. Интересно, черт возьми!..
И тут в кухню вошел фельдшер Сан Саныч, заодно бывший в части кем-то вроде внештатного санитарного инспектора. Немолодой толстяк, малость страдавший одышкой.
— Та-ак, солдатушки-бравы ребятушки, как тут у вас дела? Ну, Унгуряну всегда на посту… А это у нас Сергеев? Будем знакомы!
— Очень приятно.
— Ты смотри, какой культурный… Вот что, Сергеев, будешь посвободнее, зайди-ка ко мне. Осмотрю.
— Зачем? Я здоров! А форму 100 я еще в первый день Демину отдал.
Форма 100 — первичная медицинская карточка военнослужащего.
— Да знаю, у меня твоя форма 100. Но осмотреть все же надо. Света!
— Ну?
— Сергеев пусть ко мне зайдет, как посвободнее будет.
— А когда это он посвободнее будет?! Я тут и так заплюхиваюсь, как бобик, с утра но ночи! — сердито завопила Света.
— Ну-ну! — сердито пригрозил фельдшер. — А то сейчас заберу. И тебя тоже! Укол в жопу сделаю.
Повариха, несмотря на недовольство, вновь чуть не обхохоталась:
— Мне бы в другое место кто укол сделал! И не таким шприцем!..
— Ну это не ко мне, — махнул толстой ручищей Сан Саныч и пошел на выход. — Значит, Сергеев, жду в течение дня!
Глава 24
Распоряжение фельдшера — жесткий закон для всех, а уж для столовой тем более. Поэтому Света, побухтев, конечно, ослушаться не осмелилась. Примерно через час она отпустила меня на медосмотр, оставив Унгуряну отдуваться за двоих. Я переоделся в солдатское и пошел.
Медицинский кабинет располагался в штабе, но с отдельным входом, с торца. Туда я и двинул.