Солдат империи, или История о том, почему США не напали на СССР
Шрифт:
— Активные станции сейчас весят сто килограммов, их дальность всего шестьсот метров, они ничего не решают.
— Но зато РЛС дает достоверные данные.
— Сто килограммов нельзя поместить на самолеты.
— Ну, это уже вопрос технологий. У меня нет времени вести с вами дискуссию дальше.
Таково было мнение, высказанное тогда адмиралом Бергом.
«Облет» станции продолжался в течение трех недель. На башне нашего здания был установлен американский радиодальномер AN/APG-30 — тот самый, который было приказано копировать. Я облучал пролетающий МИГ, на котором была установлена станция предупреждения,
До вылета в Корею оставалось три дня, когда один из летчиков заявил, что сегодня сигналы были еле слышны, их забивали сигналы радиосвязи. В тот день была хорошая летная погода, в воздухе было много самолетов, и интенсивная радиосвязь, видимо, забивала предупреждающие сигналы станции, которые едва прослушивались.
Как потом выяснилось, дело было в том, что станция обнаружения питалась от бортовой сети с напряжением 26 вольт. При такой величине анодного напряжения на лампах сигналы могли быть не больше 15—20 вольт. В то же время сигналы радиосвязных станций на телефонах летчиков, в которых питающее анодное напряжение достигало 250 вольт, доходили до 60—80 вольт. Естественно, такие сильные сигналы заглушали сигналы нашей станции.
Сообщения о плохой слышимости сигналов обнаружения поступили еще от нескольких вернувшихся с полетов летчиков. Все они ушли обедать. А я, не зная причин интенсивных помех, остался в кабине самолета один на один со своими невеселыми размышлениями.
Выход мне тогда виделся только в одном: в станцию обнаружения нужно вмонтировать усилитель. Но вылет в Корею — через три дня. О каких конструктивных изменениях в станции могла в этой обстановке быть речь?!
С ненавистью я смотрел на виновника всех бед — блок радиоприемника, который выдавал эти самые мощные радиосигналы, подавляющие сигналы предупреждения. И вдруг меня осенило! А если этого врага сделать другом? И подать предупреждающие сигналы станции в 15—20 вольт не на телефоны летчика, а на вход усилителя приемника?! Пусть он усилит их с 15—20 вольт до любого напряжения — хоть до 100 вольт!
На приемнике установлена пломба, которую можно снимать только в специализированных мастерских. Я нарушил все инструкции — снял пломбу, нашел вход усилителя низкой частоты приемника и куском провода подключил выход станции (15—20 вольт) к усилителю низкой частоты. И к великой своей радости, услышал в шлемофоне очень сильные предупреждающие сигналы!
Тем временем обед закончился. Летчик, который первым сообщил о появлении помех, вызвался повторить полет после подключения станции к приемнику. Он взлетел, и, как только попал в зону облучения, с самолетом стало твориться что-то невообразимое. Его бросало из стороны в сторону, а по радиоканалу раздавалась брань пилота:
— Что вы сделали? Сигналы такой громкости, что я чуть не врезался в землю. Сигналы забивают всю радиосвязь!
Но выход из положения как будто был найден. Нужно было только на пульте управления станцией установить регулятор громкости, чтобы каждый летчик сам устанавливал ее величину.
Через три дня
— Это, наверное, твоя последняя глупость! Сюда ты, похоже, уже не вернешься…
Несмотря на проведенные облеты, окружающие по-прежнему не принимали мою станцию всерьез.
Перед отправкой меня пригласил Микоян, чтобы дать кое-какие советы. В беседе участвовал первый заместитель Микояна Брунов, который руководил всеми делами, связанными с размещением станции на самолетах МИГ-15.
Говорили о размещении на МИГ-15 моей станции. Брунов принес модель самолета из прозрачного плексигласа, внутри которой находились черные кубики.
Микоян объяснял:
— Кубики — это различная аппаратура. Видишь, как ею забит весь самолет? А они хотели на МИГ-15 огромный «Позитрон» впихнуть!
Артем Иванович показал на черный кубик в хвосте машины:
— Для твоей станции есть место только вот здесь — единственный кубик, который в действительности не существует. Мы как знали, что ты придумаешь станцию защиты, и оставили для нее место. Помни, что размещение аппаратуры связано с безопасностью полетов, а эта область полностью наша. Здесь самодеятельность совершенно недопустима, и ты, пожалуйста, не фантазируй. Мы изготовили десять комплектов деталей для размещения станции, они будут упакованы и прилетят в Андунь вместе с тобой. Тебе ни о чем беспокоиться не придется.
Я спросил, нельзя ли воспользоваться четырьмя проводами ракетниц, которые стоят в хвосте и вряд ли используются на современных реактивных истребителях. Из общения с летчиками я знал, что ими давно никто не пользуется.
Микоян подскочил:
— Брунов, а ведь он прав! Эти ракеты ставятся с 1925 года, а сейчас они никому не нужны! И не придется в боевых условиях разбирать самолет на два — три дня! Брунов, сделайте дополнение к инструкции по размещению БЕЗ расстыковки самолета!
На прощание Артем Иванович пошутил:
— А может, нам снять с МИГа все оборудование и поставить «Позитрон»? Враз победим американцев — они, как увидят эту метлу, поумирают со смеху!
На китайском аэродроме Андунь мы приземлились ранним утром. Не успели мы выйти из самолета, как увидели в воздухе пару наших МИГов. Они шли на посадку на соседний аэродром МяоТоу, который находился километрах в тридцати от основного аэродрома Андунь. Самолеты красиво поблескивали в голубом безоблачном небе, когда раздались пулеметные очереди. На наших глазах оба самолета, подбитые «Сейбрами», начали падать: один загорелся и свечкой врезался в землю, из второго летчик катапультировался, а самолет еще долго держался в воздухе без пилота…
Такой воздушный расстрел, ставший возможным из-за отсутствия у нас эффективных средств обнаружения, был у американцев самым ходовым и практически безопасным для них приемом. И, что особенно трагично, эта страшная картина была здесь для всех привычной.
Получив сразу по прибытии столь наглядное свидетельство беззащитности наших МИГов, мы отправились на сопку, где располагался командный пункт генерала Лобова, командующего истребительной авиацией «китайских добровольцев» (на самом деле командующего нашими МИГами). Мы — это группа полковников Генерального штаба, возглавляемая полковником Ершовым, и я.