Солдат поневоле

Кисличкин Михаил

– Чего же сюда пошел? – спросил его Борис, лениво перебиравший какие-то приложения в своем коммуникаторе, сидя на кровати. – Ехал бы сразу по предписанию комитета полезников, как нам вчера рассказывал, в республику Коми.

– Ничего, еще и сейчас соскочить не поздно. А вы бы парни подумали, время еще есть. Нормальных нас тут пять человек собралось – остальные, видимо, хотят стать героями. Причем, очень похоже посмертно, млять! Или что они там себе думают? Не хотите присоединиться?

– Борис промолчал, Илья и Александр почти синхронно отрицательно покачали головами.

– Ну ладно, ваши проблемы. Счастливо оставаться, – парень шутливо отдал им честь и вышел из комнаты.

Впрочем, отказалось участвовать в проекте шестеро человек. Илья разглядел в окно, как они, с вещами, вышли в сопровождении какого-то капитана из здания общежития и направились по направлению к воротам военгородка. Больше он их никогда не видел.

Вечером выдавали форму: Первым выдали летний комплект

с эмблемой военно-воздушных сил на рукаве, легкий, многослойный, явно не хлопчатобумажный и не из обычной синтетики. Затем зимний комплект, включающий в себя бушлат с капюшоном, шапку, вроде вязанной, но из какого-то специального материала, брюки, перчатки, теплый свитер, набор разных мелочей, названия которым Илья не знал. На вопрос из чего сделана форма, каптерщик, выдававший ее, ответил загадочно – дескать, пошито из некоего аллактита. Материал, мол, такой специальный. Кроме того был еще и демисезонный комплект, напоминающий зимний, но более облегченный. И вдобавок: ботинки утепленные зимние и летние, все с высокими берцами, нижнее белье, ремни, непромокаемый плащ. Почти все, естественно, камуфляжной расцветки. Несмотря на то, что вся одежда, включая зимнюю, была легкая, ладная, напоминающая скорее не грубоватые армейские образцы, а специальное снаряжение из дорогого магазина, стопка вещей получалось внушительная, за раз и в руки не возьмешь. А потом еще выдавали парадную форму…

– Берите, берите, – приговаривал выдающий форму немолодой капитан, с висячими пшеничного цвета усами, делавшими его похожим на карикатурного казака – запорожца.

– Вам для того в кімнатах і шафи понаставляли. – ну чисто барі які – продолжал он, внимательно следя, чтобы за каждую полученную мелочь в соответствующей графе новобранец поставил подпись. Яка вам халява – ни портянок, ни кирзы, подворотничков, и тих нету.

– Почему подворотничков нет, товарищ капитан? – спросил кто-то из новобранцев.

– Це форма такая. Шею не сотрет. Хотя, кумекаю, для дисциплины бойцу дюже подворотнички подшивать полезно. Ну, начальству видніше.

Выдача формы затянулась до самого ужина. Потом, по ставшему уже привычным для Ильи расписанию – час свободного времени и отбой в 22-00. Отбой был не жестким, как в казарме, просто принудительно выключался верхний свет.

Военная форма меняет человека. Причем не только снаружи, но и внутри, да вдобавок и делает это почти сразу. Если еще вчера это была какая-то карикатура на строй, напоминающая скорее некий цирковой номер из клоунады, то сегодня утром, даже глубоко гражданскому человеку было бы приятно посмотреть на строй парней из 124 спецчасти ВВС РФ. Во всяком случае, именно такое название, появилось за ночь вместе с вывеской, на крыльце солдатского общежития, в котором жил Илья. Вывеска гласила «ВВС РФ. Спецчасть N 124. Солдатское общежитие».

Наверное, только в тот момент, когда одетый в летний комплект формы (кстати, удивительно подошедший по размеру), Илья рано утром занял свое место на плацу, плечом к плечу с другими, так же одетыми в военную форму товарищами, он, наконец, ощутил себя солдатом, а не гражданским лицом, влекомым волей обстоятельств. Это осознание не было приятным или неприятным, оно было другим, странным, ранее не испытанным, как переход в другое качественное состояние. Вот он и стал военным. То есть стал качественно другим, новым, Ильей, отличным от старого, гражданского варианта Ильи.

Капитану Липатову, ведущему, как обычно, строевую подготовку, новобранцы в новенькой форме тоже очевидно понравились.

– Орлы. Нет, ну просто Орлы! Нет слов. Ты, верблюд…– я тебе говорю, горб убери. Да, красавцы, одним словом.

Липатов еще раз окинул строй долгим оценивающим взглядом. Картинно вздохнул.

– Короче, перешивайте ширинки назад пацаны. Теперь все будет всерьез.

Помолчал немного, видимо, чтобы трагизм сказанного дошел до всех, потом продолжил, причем таким тоном, что было трудно понять, говорит он всерьез или издевается.

– В начале, парни, все же нужна небольшая лекция. Или, точнее сказать, пояснения по текущему положению дел, в части вас касающейся. Слушайте товарищи бойцы, слушайте сказочку, которую вам сейчас расскажет товарищ капитан, да на ус мотайте. Так получилось, что по ряду причин, которые мы до времени оставим покрытыми мраком неизвестности, министерству обороны нашего любимого и родного государства потребовалась специальная рота ВДВ. Точнее даже не совсем ВДВ, и не совсем рота, а что– то наподобие того, особая часть. Нужны не обычные солдаты и в то же время не военные профессионалы, не спецназ, как бы ни странно это звучало. Все они есть в нужном количестве. А нужно оказалось нечто другое…

Липатов умолк на середине фразы, помолчал, видимо собираясь с мыслями, потом продолжил:

– Ладно, зайдем с другого краю. Посмотрите на себя, товарищи бойцы. Вы, должно быть, люди неглупые… Честно говоря, вы все мало годный для спецназа материал, там нужны люди другого склада. А обычный рядовой состав из вас набирать тем более глупо. Даже не знаю, как бы выразиться яснее… Вы все молоды, разного возраста, но не младше двадцати двух лет и не старше тридцати.

У всех без исключения оконченное или почти оконченное высшее образование и разносторонние интересы. У всех достаточно высокий IQ и повышенная способность к психологической адаптации. Тесты показывают хорошую обучаемость и способность усваивать материал, развитую наблюдательность, способность быстро принимать решения и анализировать поступающую информацию. Вы все в относительно неплохой физической форме и не имеете больших проблем со здоровьем. Психиатры говорят, что у вас относительно невелико число тараканов в голове. К чему бы это я…Так вот, представьте, Родине понадобились люди, способные попав в некое место, сориентироваться в ситуации, найти алгоритм действий и выполнить задачу. Место это будет почти наверняка враждебным, малопонятным и крайне интересным. Там, вполне вероятно, вас будут пытаться уничтожить, то есть, к нему можно относиться, как к полю боя. Поэтому вы собственно и в армии. Направлять в это место настоящих военных профессионалов, спецназ готовый все и вся порвать в клочья или геройски погибнуть, пытаясь это сделать, может оказаться не лучшим решением. Ибо задача стоит шире, чем подавить сопротивление и уничтожить врага, задача еще – понять его. Хотя не исключено, что спецназ там будет, если примут соответствующее решение. Направлять туда ученых под охраной спецназа – тоже не идеальное решение. Ученые свяжут эффективность спецназа, кроме того нет твердой уверенности, что спецназ вообще сможет эффективно драться с этим врагом. Возможно, как раз вбитые на уровень подкорки мозга методы ведения боевых действий окажутся неэффективными. Сложилась нестандартная ситуация парни. Нестандартная ситуация требует нестандартных решений. Вы – попытка найти нужное решение. Если честно, то мы, офицерский состав, тоже в своем роде нестандартное решение. Скажу откровенно, нас собирали с миру по нитке по всей России, по непонятным до конца нам самим критериям. Это вообще нестандартная военная часть с нетипичными офицерами и рядовыми. Общее направление обучения я бы охарактеризовал как десантно-диверсионное. Однако, оно будет шире. Не советую относиться к учебе с присущим многим из вас здоровым похеризмом, выйдет себе дороже, вплоть до фатального исхода. Учеба будет серьезной. Причем это будет действительно скорее учеба, чем служба в привычном ее понимании. Здесь вы не будете подметать плац или чистить картошку. Здесь не будет дедов и сержантов со стороны, низший командный состав будет назначен из вас же. Мы не заинтересованы в том, чтобы вы стали некими «настоящими солдатами», нам нужны скорее специалисты. Ваше дело – учиться. Наше –учить. На обучение отводится немного времени, сколько его у нас, пока сказать трудно. Советую впрягаться сразу всеми силами, скидок не будет. И еще – это на самом деле важно для страны, это не чья-то начальственная блажь и не ерунда, имейте в виду.

Липатов сделал паузу, поправил легким жестом фуражку и заложил руки за спину, пронзительно глядя в строй. Был он весь какой-то длинный, вытянутый и худощавый, с бледно – голубыми глазами. Если в начале речи он был похож на какого-то странного клоуна в форме, то теперь ничего смешного в его облике не осталось. Илье он по каким-то загадочным для него самого ассоциациям напоминал сейчас, то ли английского аристократа, то ли эсесовца, то ли и то и другое вместе. Воображение так и дорисовывало капитану изящный офицерский стэк в тонких пальцах, или немецкого орла на фуражке, черную форму и парабеллум на поясе.

– Итак, приступим к осмыслению сказанного,– закончил речь капитан.

– Слушай мою команду! Рота напрааа-во! Бегом – марш…

Этот день был самым первым в череде похожих друг на друга дней, из которых теперь складывалась жизнь как самого Ильи Красикова, так и всей 124 специальной роты одноименной специальной части. Было трудно, но было и захватывающе интересно. Это была какая-то другая жизнь, совсем не похожая на прежнюю. Трудно было прежде всего физически. Не то чтобы Илья, или кто-то из парней, был в сильно запущенном физическом состоянии, однако спортсменов-разрядников среди них не имелось. А нормативы были жесткие. Бег на два километра за семь минут, на пять за двадцать восемь минут. Подтягивание – не менее двенадцати раз. Аналогичные, довольно жесткие требования к упражнениям на отжимание и пресс. С первой попытки выполнить все нормативы не смог никто, отдельные – лишь некоторые. Однако, забегая вперед, можно сказать, что уже к концу первого месяца обучения результаты бойцов значительно улучшились. Этому сильно помогала сама система обучения, гибкая и индивидуально направленная. Никто не требовал от парней «беги или умри, не кричал «выполни это, во что бы то ни стало». Нет, за упражнениями по физподготовке внимательно наблюдали (и не только офицер, который проводил занятие, но зачастую и спортивные врачи), после чего выдавали каждому личную схему занятий и упражнений. Для этого выделялись специальные часы на индивидуальные занятия в спортзале, обставленном таким количеством тренажеров, какого Илья еще в своей жизни не видел. Некоторым бойцам никак не давался бег, другим силовые упражнения, каждый работал над собой по своей программе. Условие было одно – нормативы физподготовки в конечном итоге должны были быть выполнены.