Солдат Сидона
Шрифт:
Когда почти достиг их, раздалось рычание. Я увидел зубы: клыки походили на ножи, светящие в слабом свете и, казалось, светились сами. Это было животное, но оно заговорило как человек и опять приказало не подходить ближе. Я остановился и громко сказал: — Животные не могут говорить. — Я не собирался произносить эти слова, но глаза и сияющие зубы буквально выдавили их из меня.
— Люди ничего не понимают, — сказал леопард.
Я перестал идти. Я понимаю это сейчас, но тогда не понимал.
—
— Приходи завтра в наш храм на юге, — сказал леопард, — и ты узнаешь меня.
В коридоре появился свет. Возможно в одной из комнат за моей спиной зажгли лампу или очаг, свет которого выходил из-под двери. А может быть взошла луна. Не знаю. Однако стало светлее, и я увидел всего зверя, большого черного кота, большего, чем самый большой человек.
— Смертный, ты хочешь сразиться со мной? — В вопросе была смерть и чудовищная жестокость.
— Я бы не хотел, — сказал я и в жизни я не говорил более правдивых слов. — Но я должен вернуться в комнату этажом выше, а ты стоишь у меня на пути. Если я буду должен убить тебя для этого, я убью.
— Только попробуй и сразу умрешь!
Я ничего не сказал.
Он улыбнулся так, как улыбаются коты. — Неужели тебе неинтересно, кто я такой? Ты сказал, что животные не говорят. Я говорю. На самом деле должен тебе сказать, что я единственный зверь, который так делает. Я объясняю, и я — дух правды.
Кто-то — не помню кто — давным-давно сказал мне, что боги иногда принимают форму животных. Теперь оказалось, что я знаю это.
— Не собираешься ли ты сразиться с богом?
— Да, если я должен, — сказал я.
— Ты действительно мужчина. Я убью тебя, если будет необходимо, но я скорее хотел бы твоей дружбы. Знай, что я друг многих мужчин, и всегда буду другом Человека.
Как мне кажется, я кивнул.
— Иногда даже людей вроде тебя. Послушай. Мой хозяин дал свою домашнюю зверюшку одному верующему. Ты знаешь его. Эту зверюшку украли злые люди. Она вернулась к моему хозяину, плача и жалуясь. У тебя самого есть кошечка. Представь себе картину.
Откровенно говоря я думал только о том, что разговариваю с богом и меня сейчас убьют. Я сделал один шаг, второй, и вздрогнул, как если бы пробуждаясь от напавшего на меня сна. Опять раздались шаги обутых в сандалии ног, на этот раз идущие сверху.
— Я пришел разобраться, — сказал леопард, — и, если потребуется, помочь верующему. Многие боги пытались убить меня, но не получилось ни у кого.
Ноги в сандалиях были уже за его спиной.
— Мой хозяин дал ему помощницу. — Леопард махнул хвостом взад и вперед, как кот, высматривающий добычу. — Прощай.
Только в это мгновение я вспомнил о стуле, который принес, чтобы использовать как щит. Я замахнулся им на леопарда, но он уже исчез.
Стул
Когда я вернулся в комнату, Мит-сер'у еще спала, в луже крови. Я отрезал кусок от моей головной повязки и быстро перевязал ее. Нехт-нефрет услышала ее стоны и прибежала на помощь. Он подняла слуг гостиницы, заставила принести чистые тряпки и зажгла эту лампу.
— Мне приснилось, что у меня появился самый замечательный браслет, — сказала нам Мит-сер'у. — Он из рубина, и обвил мое запястье как кольцо огня — такой браслет могла бы носить царица.
— Ты видела, кто порезал тебя? — спросил Нехт-нефрет.
Я не поверил своим ушам, когда услышал ответ Мит-сер'у. Ее большие темные глаза были полны сном. — Моя сестра Сабра попросила меня отдать это ей, — сказала она, — и я отдала. С радостью.
Нехт-нефрет наклонилась над ней. — У тебя есть сестра? Ты никогда не говорила о ней.
— Да. — Мит-сер'у кивнула и как будто проснулась. — Она старше меня. Ее зовут Мафтет и я ненавижу ее. — После чего заснула, как и раньше. Она бледная и очень слабая.
У нее чистая рана, длинная и глубокая. И она очень мне не нравится. Вскоре я скажу Мит-сер'у, что мы должны поменять повязку; я хочу осмотреть рану при свете дня.
Хватит писать. Я должен поспать. А Муслак вообще не просыпался.
МЫ опять на корабле. Я хотел показать Мит-сер'у целителю, но он еще на берегу. Вместо этого я привел ее к Чаниу, он и Тотмактеф осмотрели ее рану и смазали ее лечебной мазью. — Она будет держать вместе концы раны, — сказал ей Чаниу. — Постарайся поменьше двигать рукой и не поднимай ничего тяжелого. Ты потеряла много крови.
Она пообещала, что не будет, и Чаниу приказал ей оставить нас и полежать на палубе в тени. — Ты должен давать ей самую лучшую воду, которую сможешь найти, — сказал он мне, — и не забывай смешивать ее с вином. Пять мер воды на меру вина.
Я сказал, что у меня нет вина.
— У тебя есть деньги, Луций, а на деньги всегда можно купить вино. Сходи на рынок, как только он откроется. Не забудь, что ты должен купить хорошее вино. Покупай только у почтенного торговца.
— Я пойду с тобой, — сказал Тотмактеф, — если Благородный Чаниу не возражает.
— И вода тоже должна быть хорошей, — сказал нам Чаниу. — Самой чистой из всех возможных.
Потом он начал спрашивать меня о ночных событиях. Я прочитал ему все, что написано в свитке, рассказал о звоне и о коте.
— Это был Темный Бог, — сказал Чаниу, совершенно не испугавшись. — Мы называем его Ангра-Манью. Такое имя он носит среди нас, но другие народы называют его иначе. Он известен тем, что ест звезды.