Солдат удачи
Шрифт:
Он лег, чувствуя, что тяжесть возросла и что вместе с ней наплывает дремота. Сумрак сгустился, где-то вверху по листьям забарабанили первые капли дождя, и лес наполнился ночными звуками – попискивали и суетились птицы, кто-то возился в листве, скреб кору когтями, потом – далеко и протяжно – завыл неведомый зверь. От Цветка распространялось слабое немигающее сияние; сейчас он казался вырезанным из розового коралла.
Нерис вытянулась в мягком мху.
– Как я устала… спать… – расслышал Дарт и, наклонившись к ней, шепнул:
– Спи. Я посторожу.
– Нет… не надо… – глаза ее закрылись. – Тут, у Цветка, безопасно… спи, Дважды Рожденный… нам ничего не грозит…
Дождь успокоительно шелестел в древесных кронах, деревья застыли
Снов он не видел и проснулся, как обычно, рано. Что-то теплое, мягкое прильнуло к его плечу, крохотные острые зубки царапали кожу, потом он почувствовал укол и услышал довольное сопение, исходившее от Броката, – тот завтракал. Пришлось подождать, когда зверек насытится. Затем Дарт сел, скрестив ноги, повертел головой, чтобы размять затекшую шею, и осмотрелся.
Все было мирно и спокойно. Деревья в предрассветном сумраке казались отлитыми из потемневшего серебра, в пространстве меж ними сгущались фиолетовые тени. Его кинжал и шпага лежали на расстоянии протянутой руки, за ними громоздился мешок с привязанным к нему скафандром, а по другую сторону негромко посапывала Нерис. Бхо-носильщик, валявшийся в центре поляны, уже перестал дергаться и будто бы осел, расплываясь грудой протоплазмы. В слабом свете, исходившем от Цветка, Дарт видел только смутный бесформенный контур и торчавшие во все стороны ноги-щупальца. В лесу царила чуткая тишина – ни возни в древесных кронах, ни писка птиц, ни далекого тоскливого воя.
Он встал, пошарил в карманах скафандра, вытащил маленький цилиндрический контейнер и подошел к Цветку. Лишь рядом с ним стало понятно, как он огромен – овальная чаша высотой по грудь, которую с трудом обхватили бы четверо мужчин. Дарт заглянул внутрь, омочил пальцы в розоватой жидкости, попробовал на вкус – она оказалась слегка кисловатой и пахла на этот раз недобродившим виноградным соком. Наполнив контейнер, он повернул кольцо в его основании, и герметичная крышка захлопнулась с легким щелчком. «Как знать, возможно, этот бальзам станет не менее ценной добычей, чем проба ферала, – подумал он. – Нечто соприкасавшееся с плотью Ушедших Во Тьму и даже питавшее ее, если наша маленькая шира ничего не сочиняет…»
Вернувшись к ней, он снова опустился в мягкий мох, раздумывая, сколь щедро и с каким комфортом устроен этот мир. Целебные цветы, источник пищи Темных, а также изобилие плодов для их живых игрушек, для рами и даннитов, ко и тири и прочих рас, переселенных то ли добровольно, то ли в неразумном, еще животном состоянии… Стабильный климат и нерушимая экология – ни бурь, ни извержений вулканов, ни наводнений, ни прочих катастроф; континенты с эндемичной флорой, приспособленные для их обитателей; реки, по которым можно плавать у берегов, и охраняющие их чудовища, дабы никто не совался в чужой монастырь и не было повода для конфликтов; деревья смерти – для безболезненной эвтаназии, и туман, очищающий лес… Правда, кое-что выпадало из этой благостной картины – скажем, водяные черви и соплеменники Вау с их мерзкими привычками. Но Дарт резонно полагал, что это – результат мутаций, произошедших с течением времени. Черви скорее всего были водными санитарами, такими же, как очистительный туман на суше, а криби качались на деревьях, ели жуков да гусениц и доставляли не больше хлопот, чем стая мартышек.
Другое дело – бхо! Дарт понимал, что Темные не зря упрятали их в защищенных хранилищах – значит, эти квазиживые механизмы были запретными для туземцев. Тут крылся некий парадокс, в котором он хотел бы разобраться, однако данных для обоснованных выводов не хватало. Если бхо – не для туземцев, то почему их не уничтожили? А если бросили за ненадобностью, то почему защитили? На первый вопрос он не имел ответа, а что до второго, то тут возникли целых две гипотезы. Бхо – во всяком случае, те бхо, которые он видел, – были безобидны и не несли иных опасностей, помимо тех, какими балует цивилизация ленивцев. Транспорт, быстрое безопасное передвижение, а кроме того, строительство жилищ да производство пищи и предметов быта – вот безопасная цель технологии. Но Темные, возможно, не желали, чтоб здесь возник технологический прогресс; возможно, им хотелось, чтоб этот мир пошел иным путем, отличным от путей Земли, Анхаба и множества других планет. Скажем, более духовным, ведущим к ранней зрелости, не оставляющим места для сожалений об упущенном… Тех сожалений, отзвук которых звучал в словах Констанции.
Однако эта гипотеза была неконкретной и смутной, и потому Дарт более склонялся ко второй. Вполне возможно, Темным не хотелось, чтоб их имущество делили силой; они могли предвидеть кровавые конфликты между туземцами, истребление слабых, торжество жестоких, битвы и побоища – вроде случившегося прошлым утром. Такую гипотезу подтверждало многое – и то, что он узнал от Нерис и Рууна, и то, что видел сам; вывод же был очевиден: период балата – не лучшее время в здешних краях.
Вполне разумный вывод, и тем не менее Дарту чудилось, что все его логические выкладки базируются на шаткой почве непроверенных догадок и произвольно толкуемых фактов. Ясным было одно: Ушедшие Во Тьму стремились не допустить своих наследников в хранилища. Наследники же проявляли настырность и, не пугаясь молний Элейхо, лезли в запретные места… Но почему? В чем состояла особая ценность бхо? В том, что с их помощью можно гнать плоты, плавать по рекам и перетаскивать тяжести? Не слишком важные проблемы… В конце концов, имея понятие о кораблях, веслах и парусе, можно соорудить и телегу. Пожалуй, нашлось бы, кого в нее запрячь…
Отчего же бхо считались сокровищем, равновеликим жизни и пролитой крови? Этого Дарт не понимал, и в результате вся его конструкция повисала в воздухе.
Ракушки джелфейра, мерцавшего на шее Нерис, порозовели. Он поднялся, сорвал оранжевый плод, затем углубился в лес на пару десятков шагов и отыскал кусты с какими-то мелкими, но очень вкусными ягодами – они таяли на языке и освежали рот. Поедая их, Дарт снова подивился царившему здесь изобилию. Пища, первая потребность всякого живого существа, тут не являлась проблемой; лес, собственно, был не лесом, не джунглями и не тайгой, а плодоносным садом. Фрукты, ягоды, стебли, коренья – с разным вкусом, разной формы, цвета, величины и в потрясающем разнообразии… Скольких мог прокормить этот лес!
Когда он вернулся, начало светлеть, и листья дынных деревьев, свернутые в трубочки ночной порой, стали распрямляться, превращаясь в большие темно-синие треугольники с резными краями. Нерис уже проснулась и приводила в порядок тунику и свои волосы.
– Пойдем к реке? – спросил Дарт, протянув ей в ладонях горстку ягод. Она принялась жевать их, покачивая головой.
– Нет. Тьяни, лысые отродья, обогнали нас, флот даннитов уничтожен, и не приходится ждать от хвостатых помощи. В Лиловых Долинах не знают об этом… Надо бы их предупредить.
– Как? Послать к ним Броката? Он хорошо поел – может, и долетит…
Шира, не принимая шутки, строго посмотрела на него.
– Не долетит, но я его пошлю. Пошлю, чтоб поискал багровое дерево туи. Обычно хоть одно растет вблизи Цветка…
– Тут только синие деревья, – Дарт бросил взгляд в лесную чащу.
Нерис небрежно повела рукой.
– Да, синие, серые и голубые, как всюду в наших краях. Источник плодов и коры для одежд – вот и все, на что они годятся. Туи же – особое дерево, помощник просветленных шир; прикоснувшись к нему, услышишь многое и многое узнаешь – и о себе, и о других… – Сделав паузу, она пояснила: – Я прошепчу ему несколько слов, и они долетят до Нараты в Лиловых Долинах, а от него старейшие узнают новости… может, пошлют стражей границы встретить нас.