Солдат удачи
Шрифт:
— Что же, здесь вполне, вполне сносно.
Генерал с отвращением посмотрел на пирующих слуг. Он ненавидел суету и беспорядок. В глубине души он был уверен, что служба в армии приносит пользу любому мужчине. Генерал пригвоздил к месту Джона Джозефа уничтожающим взглядом и спросил:
— А вы собираетесь послужить своему отечеству, молодой человек?
— Если бы я решился на это, сэр, то хотел бы дослужиться до высоких чинов, но для католика это едва ли возможно.
Джон Джозеф уже снова владел собой, и в ответе его прозвучала некоторая колкость — генерал совсем забыл,
— Э-э-э… Ну, да… Конечно, но католикам не возбраняется быть офицерами…
— Но ведь и не поощряется, не так ли, сэр?
— Ну…
Генерал очень обрадовался, потому что в этот момент до него, донесся пронзительный голосок миссис Уэбб Уэстон, которая звала детей приступить к играм, а взрослых — к танцам.
— Видимо, нет, — пробормотал он, прикрывая рот ладонью, и уже собирался поклониться своей жене и пригласить ее на джигу, как Джон Джозеф неожиданно опередил его. К стыду и гневу пожилого генерала Хелен увели у него прямо из-под носа.
— А ты бы лучше шел играть с младшими, — сказал он Джекдо, чтобы скрыть свое раздражение. — Смотри, они уже начали без тебя. Поспеши, мисс Хасс тебя зовет.
И действительно, длиннолицая гувернантка, похожая на отбившуюся от стада грустную овечку, уже выходила из кухни, а за ней нетерпеливо семенили малыши.
— Отец, я должен с ними идти?
— Ну, да, конечно, должен. Если твой кузен, или кем он там тебе приходится… — генерал взглянул в сторону танцующих Джона Джозефа и Хелен, — вообразил, что он уже достаточно взрослый, чтобы оставаться здесь, то это не значит, что у тебя должны быть подобные мысли. Иди к брату и сестре.
— Но это опасно, сэр.
— Что ты болтаешь? Что значит «опасно»? — генерал Уордлоу чувствовал, что его терпение вот-вот лопнет. — Объясни мне, что для тебя может быть опасного в игре с ребятами? Иногда ты просто приводишь меня в отчаяние, Джон. И как у меня мог родиться такой простофиля?
— Но, сэр, только что у меня было видение, и мне показалось, я вижу закрывающуюся крышку гроба.
Этого генерал уже не выдержал:
— Вон отсюда, Джекдо! Я устал от тебя и от твоих фантазий. Твоя мать делает большую ошибку, что поощряет твои глупые выдумки. Я поговорю с ней об этом самым серьезным образом. И еще я основательно поразмыслю над тем, не отправить ли тебя в закрытую школу. Если бы не твоя проклятая нога, с каким удовольствием я бы отослал тебя в армию!..
Впрочем, несмотря на свою вспыльчивость, генерал вовсе не был бесчувственным человеком, и вид побледневших губ его младшего сына оказался для него невыносимым.
— Джекдо!
Но было уже поздно. Мальчик выбежал из комнаты, глотая горячие слезы, грозившие опозорить его при всех.
Празднование святочного дня было окончено, и мистер и миссис Уэбб Уэстон стояли со своими четырьмя детьми в дверях кухни и прощались с веселыми и довольными гостями. Горячий пунш и эль сделали свое дело: кругом слышался смех и царило оживление, слуги вереницей выходили из дома на улицу и под морозным звездным небом громко распевали песню, которой вторили завывания старого слепого лиса. Семьями и дружескими компаниями работники поместья расходились по темным улицам и шли к своим фермам и жилищам. Их построили еще во времена сэра Ричарда Уэстона, и они назывались: коттедж Бычья Глотка, ферма Девичья Роща, дом Дубовые Листья. Люди еще не успели скрыться в темноте, когда Джон Джозеф сказал:
— А где Сэм Клоппер? Я что-то не видел, чтобы он уходил.
— Сэм? — повторила его мать.
Она даже не заметила бедного маленького хромого, который мог легко затеряться в толпе взрослых людей. На самом деле он мало заботил ее — втайне она чувствовала к этому грустному калеке почти отвращение, — и, раз он был одет и накормлен (что входило в ее обязанности хозяйки имения, так как мальчик был сиротой), она вовсе не думала о нем.
— Кто? — спросил мистер Уэбб Уэстон.
— Клоппер, папа. Мальчик, который попал в капкан. Если ты помнишь, его прабабушка когда-то прислуживала матери кузины Мэлиор Мэри. Он говорил, что Клопперы жили в замке Саттон еще с давних якобитских времен.
— Ах, тот…
— Да, тот. Ты видел, как он уходил?
— Нет. Я думаю, он где-нибудь заснул. Дохлый, как котенок. Бедное создание.
— Может, поискать его?
— Не сейчас, Джон Джозеф. Я действительно слишком устал. Мне кажется, я видел, как он уходил с Блэнчардами. А теперь давай, иди в дом.
Внезапно возник густой запах гиацинтов, и Джон Джозеф понял, что сзади к семье подошла Хелен. Он повернул голову, чтобы посмотреть на нее. Ее темные глаза переполняло какое-то тайное чувство, когда она сказала:
— Джекдо приносит вам всем свои извинения. Во время игры в прятки у него заболела голова, и он лег в постель.
— Он заболел?
— Нет, просто устал.
— У него это бывает временами, — послышался из темноты голос генерала Уордлоу. — Он слишком чувствительный.
— Он обладает древними цыганскими способностями, — задумчиво сказала Хелен. — Вы же знаете о связи Гейджев с Фитцховардами, Кэролайн?
— Да, я что-то слышала об этом, — нетерпеливо ответила миссис Уэбб Уэстон. — Ну, так мы идем?
Все повернулись и отправились обратно в кухню, блестевшую начищенными кувшинами и кастрюлями. Никто больше не вспоминал о Сэме Клоппере. И только в темноте Саттон-парка старый слепой лис издал громкий тоскливый крик, направляясь, никем не замеченный, к своему одинокому логову.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
В открытое окно детской долезши с реки звуки лета: всплески весел, отдаленный приглушенный смех, приятный баритон, напевающий песню. На фоне всего этого слышалось щебетание согретых летним солнцем птиц, раздавалось мычание скота на пастбищах Марбл Хилл, доносился ласковый плеск Темзы.
Горация вздохнула и записала в своей тетради: «Джеймс Уолдгрейв, второй граф Уолдгрейв, родился 14 марта 1715 года, был самым близким другом и советником Георга II. Умер от оспы 28 апреля 1763 года. Уолпол считает, что, если бы он прожил дольше, то стал бы главой партии вигов. Уолпол пишет о женитьбе графа в 1759 году на его племяннице Марии».