Солдат великой войны
Шрифт:
У Алессандро возникла было мысль попросить отца разрезать ему мясо, но потом он решил, что не может пойти на такое в присутствии девочки-блондинки, которую поначалу принял за принцессу. Он уже отрезал кусок сам и собирался положить его в рот, когда в зале опять появился управляющий и направился к их столу.
Принцесса заинтересованно смотрела на управляющего, свиту интересовало то, что интересовало ее, поэтому зал притих.
Алессандро положил вилку на тарелку.
– Нам нужен мальчик, – сказал управляющий адвокату Джулиани, на итальянском.
– Зачем? – последовало в ответ.
– Я объясню вам, когда мы выйдем отсюда.
Втроем мы прошли на кухню. Под громадным медным колпаком вращался над огнем насаженный на вертел олений бок. Капли жира падали и шипели, пожираемые пламенем. В котлах кипело варево, выплескиваясь на стенки. Поварята работали у столов, срезали корочки, наполняли супницы. Посреди кухни на полу стояли носилки с музыкантом, втиснутые между столом для пирожных и корзиной с луком. Солдат склонился над больным и ритмично надавливал ему на грудь, словно месил тесто.
Алессандро знал, что он не доктор. Неужели они ждут, что он вылечит этого человека? Пока он мог прописать только одно лекарство: горячий чай с медом и лимоном, когда болел он сам, мать пекла шоколадные пирожные и сидела у его кровати, наблюдая за ним час за часом. Ничего другого по части медицины он знать не знал.
– Я думаю, у него инфаркт, – объявил управляющий отелем, – но он еще жив, и, возможно, выживет, если мы спустим его вниз и доставим к доктору в Фёльдсе. О докторе я говорю в широком смысле этого слова, но внизу его найти, конечно же, проще.
– Вы правы, – кивнул адвокат Джулиани, – но какое отношение все это имеет ко мне?
– Не к вам – к нему. – Управляющий указал на Алессандро. – Он единственный, кто может его спасти.
Алессандро подумал, что управляющий здорово ошибается.
– Сердце жертвы надо массировать, иначе оно остановится. В гондоле нет места для двух взрослых мужчин.
– Абсолютно невозможно! – услышал Алессандро голос отца. – Вы с ума сошли? Вы хотите отправить его в этой штуковине, в этой, этой штуковине с умирающим?
– Он будет в полной безопасности. Мы его привяжем. Он не выпадет из гондолы. А если и выпадет, вниз не упадет.
– Я даже думать об этом не хочу. Эта канатная дорога не предназначена для перевозки людей, – отчеканил адвокат Джулиани. На итальянском последняя фраза прозвучала даже лучше, чем на любом другом языке.
– Совершенно верно! – воскликнул управляющий. – Она предназначена для перевозки камня и черепицы, балок весом до тысячи килограмм, а это в десять раз больше их общего веса. Трос проверяют каждую неделю. Он с легкостью выдержит полностью загруженную гондолу, даже железнодорожный вагон…
– Термы Каракаллы?
– Да, один камень зараз. Я многие годы ездил в гондоле. Когда заболела моя дочь, я отправил ее этим же самым путем. – Он отвел старшего Джулиани в сторону и прошептал: – Только никому не говорите, но сегодня принцесса прибыла сюда в гондоле. И осталась вполне довольна.
– Если мой сын согласится, а вы поставите свою жизнь на благополучный исход. Пока он будет в гондоле, я буду держать вас на мушке. Если с ним что-то случится…
Несколько секунд было слышно только шипение горящего жира и бульканье кипящей воды. Да еще доносилась музыка из-за двери: оркестр в обеденном зале продолжал играть.
– На мушке?
– Пусть один из солдат даст мне винтовку. Таковы мои условия. Только так я буду уверен, что вы говорите правду. Я не блефую и убью вас, если с ним что-нибудь случится.
– Хорошо.
– И только, если он согласится.
– Естественно.
Адвокат Джулиани отвел Алессандро в сторону.
– Сандро, если не хочешь, не соглашайся. Управляющий – великий альпинист. Люди каждый день доверяют ему свои жизни. Всякий раз, когда мы едем на поезде или стоим на балконе, мы точно так же доверяем другим. Что скажешь?
– Мы можем завтра уехать домой, если я это сделаю?
– Мы можем уехать завтра, даже если ты этого не сделаешь.
– Я согласен. Почему бы и нет?
– Найди толстую овчину, – приказал управляющий кому-то из поварят, – и наполни термос горячим чаем.
После того как Алессандро и его отец тепло оделись, они и еще с десяток мужчин вышли в холодную ночь. Оркестранта несли на носилках. Сквозь туман они прошли к верхней точке канатной дороги. Солдат продолжал «месить» грудь трубача, время от времени сообщая остальным, что тот еще жив.
Управляющий надежно привязал Алессандро к стальной штанге, которой деревянная гондола крепилась к тросу. Он и адвокат Джулиани несколько раз проверили прочность узлов и ремни.
– Даже выпав из гондолы, ты просто повиснешь рядом с ней, – успокоил управляющий отеля Алессандро. – У тебя двойная страховка. Я поднимал людей на Мармоладу куда в более сложных условиях. Волноваться не о чем.
Адвокат Джулиани взял винтовку у одного из солдат. Злясь на собственное недоверие к знаменитому альпинисту, которое немцы наверняка сочли чрезмерной итальянской впечатлительностью, он знал, что ему придется выполнять поставленное условие. И хотя он не стал брать управляющего на мушку, винтовку все-таки зарядил, и управляющий услышал безошибочный лязг затвора, загоняющего патрон в ствол.
Алессандро застегнул пуговицы пальто.
– Не хочешь надеть капюшон? – спросил отец.
– Нет, хочу видеть, что будет вокруг.
Его посадили в гондолу, и он устроился на овчине, в которую по пояс укутали трубача. Ему объяснили, что делать, к спине прикололи записку и дернули за деревянный рычаг, вызывающий звон колокола на нижней станции.
– Не останавливайся, пока кто-нибудь тебя не сменит, – предупредил управляющий. Через несколько минут трос тряхнуло, и гондола поплыла вниз.