Солдат великой войны
Шрифт:
– Наверху есть вода? – спросил Николо. – Мне уже хочется пить, потому что вы идете так быстро.
– Нет, воды там нет. Слишком высоко. Но я нашел бутылку из-под вина и наполнил водой. Так что на вершине холма мы сможем выпить холодной воды Ачерето. Она нам потребуется, потому что мы уже потратили и еще потратим много сил, чтобы туда добраться.
– Где она?
– В «дипломате» у тебя за спиной. Это одна из причин, почему ты так тяжело дышишь.
– Вы нашли бутылку с пробкой?
– Я нашел только бутылку, без пробки.
– Откуда вы знаете, что она не вылилась?
– Я внимательно следил за тобой, – ответил
– Хорошо, – пообещал Николо. Его друзья и на заводе знали, что он может ходить на руках.
– Это удивительное зрелище – восход луны, – сменил тему Алессандро. – Особенно полной. Она такая нежная, такая круглая и такая яркая. Всякий раз, когда я вижу восход полной луны, я думаю о своей жене. Ее лицо было таким ярким и прекрасным, без единого изъяна. Казалось, такое совершенство недостижимо, особенно когда она была молодой. Я иду быстро, потому что хочу увидеть восход луны. И я хочу увидеть восход луны, потому что… я тебе уже сказал. Пошли, она не будет нас ждать, просто взойдет, и все.
Они шли и шли. Николо освоился, дышал уже не так тяжело. Аккуратно заправил рубашку в брюки и зачесал волосы назад, словно его собирались кому-то представить. И пока они шли, он время от времени напоминал себе, что не должен ходить на руках.
– Ни единого облачка, – отметил Алессандро, когда они уселись на плоском камне на вершине холма, к которому шли. – Можно повернуться на триста шестьдесят градусов, обшарить взглядом весь небосвод и прийти к выводу, что облака еще не изобрели.
Темнота окружала их со всех сторон. Белела лишь дорога, огибающая вершину и уходящая по гребню. От дороги они поднимались на вершину всего минуту-другую. И теперь лицезрели окружающий мир.
– Это Рим, – указал Алессандро. – Цвета тлеющих углей, но сверкающий, как бриллиант. Темная лента, которую ты там видишь, это Тибр. Он разрезает светлую зону, а белые пятнышки, похожие на вкрапления слюды, большие площади. Если посмотришь на запад, прямо за холмами увидишь ровную линию. Это Средиземное море. Ее можно отличить от неба, хотя они одного цвета, потому что на ней нет звезд. Надо, конечно, приглядываться, потому что атмосфера «гасит» звезды, когда они приближаются к горизонту, но отличить все-таки можно.
– Я не вижу, – заявил Николо. – Не вижу там звезд, только наверху. – Он вглядывался и щурился, вертя головой.
Радуясь, что обогнал луну в гонке к вершине холма, и найдя удобное место, чтобы наблюдать за ее восходом, Алессандро мог бы и пропустить мимо ушей признание Николо, что он не может разглядеть звезды у горизонта, но полувековая привычка растолковывать и разъяснять не позволила.
– Смотри прямо перед собой, – скомандовал он.
– Куда?
– Туда. – Он указал на Ригель, свою любимую звезду. – Сосчитай звезды, которые видишь в круге, диаметром с монетку.
– Не могу.
– Почему?
– Они наползают друг на друга.
– Как это – наползают?
– Слишком расплывчатые.
– Для тебя они не выглядят яркими точками?
– Нет, они выглядят так, будто кто-то расплескал краску.
Старик достал из кармана пиджака жесткий кожаный футляр, левой рукой открыл заученным движением.
– Ну-ка надень. Может, резкости добавится.
Николо взял очки в золотой
– Скорее всего, они тебе не подходят, – заметил Алессандро, – но с ними точно лучше.
– Да! Звезды такие яркие, я все их вижу!
– Ты никогда не носил очки?
– Нет. Они мне не требуются. – Он помолчал. – Нет, требуются.
– Ты не носил их, потому что они слишком дорогие?
– Нет. В поликлинике мне бы выдали их бесплатно. В них видно лучше, но девушки их не любят.
– Кто это тебе сказал?
– Все говорят.
– Я выяснил, что все как раз наоборот, а мнение, что девушка не такая симпатичная, если носит очки, годится только для обезьян. Много раз очки с толстыми стеклами у молодой девушки становились крючком, на который она ловила мое сердце. Даже сейчас меня зачаровывают близорукие, которые сидят в первых рядах и смотрят на меня сквозь концентрические круги сверкающего стекла. А если девушка еще слегка косит, вообще красотища.
– Вы чокнутый.
– Чудесное изобретение, полностью совместимое с природной красотой.
– Их что, кто-то изобрел?
– А ты думал, они выросли на дереве?
– Кто же их изобрел?
– Флорентиец, Алессандро ди Спина. У очков есть даже небесный покровитель, святой Иероним, потому что на его портрете, выполненном Доминико Гирландайло, они балансируют на краю стола, как самая обыденная вещь. Знаменитыми их сделал Рафаэль своим портретом папы Льва Десятого, этого четырехглазого сына Лоренцо де Медичи, того самого, который отлучил от церкви Мартина Лютера.
– Я никого из них не знаю, – пробормотал Николо.
– Ничего удивительного. Я тоже.
– Кроме святого Иеронима. Святых я знаю.
– Это хорошо. Чей сегодня день?
– Не знаю.
– Я думал, знаешь.
– Нет, так не знаю. Вы думаете, папа знает?
– Готов поспорить.
– Так какого святого?
– Я не папа, но сегодня девятое августа. День святого Романа [10] , если не ошибаюсь. Он из Византии.
Николо, который никогда не слышал слово «Византия», пробормотал:
10
Святой Роман-привратник (Saint Romanus Ostiarius, ум. в 258 г.). Мощи хранятся в двух римских церквях.
– Это очень плохо.
– Где вода? – спросил Алессандро. – И шоколад.
– Мой отец говорит, если есть много шоколада, станешь черным.
– Это, безусловно, правда, – кивнул Алессандро. – В конце концов, шоколад привозят из Африки, а африканцы черные. А как насчет Свизерленда? [11] Много шоколада привозят из Свизерленда?
– И что?
– Швейцарцы черные?
– А что, нет?
– Как ты думаешь?
– Не знаю, – ответил Николо, похоже, в полном замешательстве. Доставая бутылку с водой из «дипломата» Алессандро и осторожно ставя ее на плоский камень, спросил: – Свизерленд в Африке?
11
Транслитерация английского названия Швейцарии: Switzerland, необходимая по контексту.