Солдатская дорога домой
Шрифт:
Радин молчал.
– Говори же, Рад!
– Никогда не может один человек приказать другому пожертвовать собой.
– Но кто же приказывает?
– Если продолжать этот наш разговор, то неизбежно получится, что такой приказ даю я. А мне это было бы тяжело, ты понимаешь, Вил?
"К чему ж я его призываю?" - подумал Радин и по серьезному взгляду, которым Тополь смотрел на него, догадался, что тот прекрасно понимает скрытый смысл его слов: "Если есть возможность за один полет создать щит, надо делать это любой ценой".
Они полетели дальше. Воронка все более
Локаторы остановили "Десант" всего лишь в двенадцати километрах от противоположного конца астероида. Датчики обнаружили за пределами корабля высокий уровень радиации и температуру плюс 426 градусов.
Включив над скафандрами магнитную защиту, они вышли из "Десанта". Их не удивила радиоактивность. Она и должна была возрастать в направлении от кратера вулкана к его недрам. Еще меньше озадачила высокая температура ее вызвала радиоактивность. Не удивило их и то, что узкий канал уходил в глубь астероида. Подталкиваемые центробежной силой, они направились по этому каналу. Он то суживался чуть ли не до полуметра, так что приходилось пускать в ход излучатели, то расширялся настолько, что стенки его терялись в темноте. Полностью канал заканчивался лишь в каких-то трех-четырех километрах от поверхности.
Они повернули назад. Радин шел впереди. Тополь все время отставал, ощупывал стены прохода. Потом он вдруг остановился, привалился спиной к округлому желваку застывшей лавы и рассмеялся, обхватив руками шлем.
Радин поспешно вернулся к нему.
– Что с тобой, Вил?
Тополь продолжал тихо смеяться.
– Ну плюнем, найдем другой астероид...
– Да зачем же другой, - Тополь указал в ту сторону, где кончался проход.
– Посмотри, что получается? Если пробить канал до конца, расширить его на конус, прекратить кувыркание этого Януса да слегка разогнать, а сделаем мы все это очень легко, одним нашим "Сигналом", то получится из астероида прямоточный ракетный двигатель! Межзвездный газ будет сжиматься в сужении, разогреваться и вылетать прочь! Ну, и начнет толкать астероид!
– Это, знаешь, какая-то примитивная фантастика! Янус просто развалится. Его разорвет на куски.
– Да нет же! Надо просчитать все; по-моему, двигатель получится слабенький, но постоянный. На десятки лет! И пусть Янус тащится на свое место полвека! Раньше щит и не нужен! А мы свое сделали. И сделали просто, красиво, изящно!..
Вернувшись в "Сигнал", они просчитали несколько вариантов превращения Януса в летающую трубу. Получалось, что эта система действительно сможет двигаться самостоятельно.
Они немедленно послали радиограмму на Землю с просьбой независимо повторить вычисления, а сами, не теряя времени, начали расширять канал.
Через четыре часа Земля подтвердила разумность идеи. И снова под сообщением была подпись: "Первый". По мнению земных вычислителей, главным источником энергии должен был явиться не межзвездный газ, а сыпучая часть массы астероида, но общей картины это никак не меняло Выход в район щита лишь сорока процентов первоначальной массы астероида уже полностью решал проблему.
Последняя фраза служебной части радиограммы была такая: "Досрочное создание щита - великий подарок Земле". Потом шли четыре слова лично для Радина: "Все хорошо, дети здоровы". Три слова предназначались Тополю: "Возвращайся, возвращайся скорей".
Сигналы Земли почти совсем не выделялись на фоне общего радиошороха космоса. Только сложнейшая аппаратура "Сигнала" умела отсеять их, превратить в кривые на экранах осциллографов, перевести в ряды цифр и, наконец, расшифровать.
"Возвращайся, возвращайся скорей..." Тополь схватил кусок ленты с этими словами, едва он только выдвинулся из дешифратора, и заметался по отсеку связи, пытаясь унять свое сердце. Он не мог жить дальше, немедленно же не сделав что-то такое, о чем бы она непременно узнала и восхитилась бы им.
Конечно, канал вулкана не дюза ракеты, где все рассчитано с точностью до долей миллиметра. Форма его сложилась под влиянием тысяч и тысяч случайных обстоятельств. Вулканический пепел, песок, вулканические бомбы загромождали его.
К сожалению, точно вычислить, как поведет себя вся эта разнородная масса, когда изменится характер вращения астероида, было невозможно. Их могли ждать любые неожиданности, значит, необходимо расставить в канале сотни регистрирующих приборов, связать их с вычислительным центром, разработать программу их переключения.
На подготовку ушло двое суток труда без сна и отдыха. Когда же все было закончено, подчинившись категорическому приказу. Тополь укрылся в самом безопасном месте корабля. Он улегся в ячейку противоперегрузочной ванны "Десанта". Сам же Радин, одетый в скафандр, сжатый прозрачными защитными полусферами, расположился в кресле у главного пульта. Руки его, отдыхая, спокойно лежали на панели пульта. Управление шло по командам вычислительного центра.
На экране кругового обзора - звездное небо и край астероида, в который нацелен "Сигнал". Над этим экраном - другой. На нем на фоне черно-серебряной россыпи звезд, крутится палица астероида. Пятикилометровая белоснежная стрела "Сигнала", впившаяся в край палицы, ничтожно маленькая серебристая черточка.
Радин с трудом переводит глаза на часы: карусель длится уже ровно полсуток. Все это время "Сигнал" дрожит от предельного напряжения. Центробежная сила давит и давит на плечи, на голову. Быстро остановить кувыркание массы в шесть тысяч триллионов тонн невозможно. Но сколько еще ждать? По расчетам - менее суток. Половина этого срока уже прошла. Техника выдерживает. Хватит ли сил у людей?
Теперь Радин глядит на экран-график. На нем расчетная и реальная кривые описывают одни и те же изгибы. Все идет, как задумано...