Солдатский ножик. Рассказы
Шрифт:
– Отчего же ты не отдала лоскутки ребятам?
– спросила мама.
– Сама же принесла!
– Сама принесла, сама и унесу, - ответила Люся шопотом.
– Как хочешь, - сказала мама и опять нахмурилась.
Она попрощалась с женщиной, похожей на доктора, попрощалась с няней. Потом поцеловала мальчика и сказала: «До свиданья, Василёк».
Но Василёк только ухватился обеими руками за её шарф и смотрел на неё, сдвинув белые пушистые бровки.
– Попрощайся с тётей, скажи ей «до свиданья», - говорила
– Пусти!
– сказала Люся.
– Прицепился, как репейник!
Мальчик удивлённо посмотрел на неё и выпустил из рук шарф.
Мама и Люся вышли на жёлтую крутую лестницу и стали спускаться вниз по намытым деревянным ступенькам. И вдруг за дверью раздался отчаянный, горький-прегорький плач:
– Мумуля муя! Мумуля муя!
Мама на минутку остановилась и посмотрела наверх.
– Идем скорей, мамочка! Я так проголодалась, - сказала Люся.
Мама ничего не ответила, взяла её за руку, и они ушли.
Всю обратную дорогу мама молчала: не то сердилась на Люсю, не то думала про что-то своё.
Только и было интересного за всю дорогу, что зашли в магазин да купили вишнёвого варенья. Зато когда вернулись домой, всё стало совсем хорошо. Накрыли стол, зажгли свет и сели вдвоём пить чай с вареньем, будто этого Василька и на свете не было.
После чая Люся построила домик из разрисованных мамой кубиков, а мама взялась за свою работу. Всё было, как всегда.
И завтра, и послезавтра, и после-послезавтра. Всё было, как всегда. Работали, ходили вместе в кино. Один раз даже поехали на автобусе в Парк культуры и отдыха и посмотрелись там в «кривое зеркало». А про детский дом разговоров у них больше не было.
Но через неделю случилось вот что.
Мама вернулась домой с большим-большим пакетом.
– Что там такое?
– спросила Люся.
– Не трогай, - сказала мама.
– Потом увидишь.
Но Люся не могла дождаться, когда будет «потом». Она потихоньку подошла к пакету и провертела сбоку дырочку. Внутри было что-то голубое, стёганое, - наверное, одеяло.
– Это тебе или мне?
– спросила Люся.
– Кому понадобится, - сказала мама.
Пока Люся смотрела сквозь дырочку на одеяло, мама открыла шкаф и стала разбирать Люсины вещи.
Переднички мама положила отдельно, а башмаки и курточку завернула в глянцевую бумагу и спрятала в портфель.
– Ты куда это хочешь нести мои полусапожки?
– Да ведь тебе они уже давно малы…
– А кому же они не малы?
Мама отложила портфель в сторону, села в кресло перед столом и взяла Люсю за обе руки.
– Люся, я должна тебе что-то сказать.
– Лучше не говори… Ну, да ладно, скажи.
Мама покашляла и стала зачем-то медленно переплетать Люсины косички.
– Нехорошо,
– Ладно, тогда я буду ходить к нашей соседке. Там есть ещё две девочки. Только ихний Саша дерётся.
– Нет, - сказала мама.
– Я, Люся, не про то. Давай-ка мы возьмём к себе ещё одного ребёнка. У тебя теперь нет папы, и это большое горе. А есть такие дети, у которых после войны не осталось ни папы, ни мамы. Ты понимаешь, Люсенька, - никого-никого? Вот я и хочу взять такого ребёнка. Я ему буду мамой, а ты - старшей сестрой.
– Ой, - сказала Люся, - ты, кажется, опять про своего Василька?
– Да, про него, - ответила мама.
– Про нашего Василька. Я уже получила разрешение его усыновить, и скоро мы его возьмём к себе.
– К себе? Значит, он всегда будет жить, у нас? И ты будешь его кормить, спать укладывать, игрушки ему делать?
– Да, - сказала мама.
– Значит, это для него ты одеяло покупала? Новое, голубое?
– Нет, для тебя, дочка. А ему мы отдадим твоё, маленькое. Ведь ты уже выросла.
– И сапожки мои ему отдашь, и фартучки?
– Разве тебе их жалко?
– Нет, мне не жалко, а только я этого мальчика почему-то не люблю. Найдём другого.
– Когда же это ты успела его не полюбить?
– А вот когда ты меня в угол из-за него поставила. Раньше этого никогда не бывало!
– Не из-за него, а из-за тебя самой, - ответила мама.
– Раньше ты так себя никогда не вела.
А через несколько дней мама с Люсей опять пошли в детский дом.
В детском доме их сразу же повели в комнату директора.
Комната была маленькая, белая, и в ней за столом сидела женщина в белом халате, которую Люся в прошлый раз приняла за доктора.
– Ну, вот и хорошо, - сказала женщина.
– Сердечно поздравляю, товарищ Морозова. Признаться, жалковато всё-таки отдавать. Дивный парень!.. Только начнёшь привязываться к ребёнку, и вдруг какая-нибудь мамаша возьмёт его и усыновит.
– Право, мне не хотелось вас огорчать, Антонина Петровна, - сказала мама.
– Да что вы, что вы, голубушка! Я же шучу. Желаю вам вырастить хорошего сына!
В это время в комнату внесли аккуратно завёрнутый пакет.
– Это его приданое, - сказала директорша.
– А вот и он сам.
Через порог осторожно, высоко подняв толстую ножку, переступил Василёк. На этот раз он был в новой голубой блузке и причёсан на косой пробор.
– Здравствуй, мой Василёк!
– сказала мама.
Василёк протянул ей обе руки, как будто только её и ждал.
Мама посадила его на стул и стала одевать.
Няня помогала ей и приговаривала:
– Мал, конечно, а свой интерес, небось, понимает. Схлопотал себе в мамы такую приятную гражданочку!