Солдатский ножик. Рассказы
Шрифт:
Мама засмеялась, и директорша засмеялась, а Люся даже и не улыбнулась. Она молча сидела на стуле и смотрела, как мама надевает на Василька её красные полусапожки.
– Ну что, нравится тебе твой братик?
– спросила Люсю директорша.
– Ничего, - сказала Люся и отвернулась, чтобы не видеть, как мама надевает на Василька её синюю курточку с золотыми пуговками.
И вот надели на Василька курточку. Повязали платочек, чтобы уши не продуло. Поверх платочка надели шапочку, как надевали Люсе, когда она была маленькой.
Потом
– Будьте здоровы! Нас не забывайте, заходите с детками!
А повариха говорит:
– В воскресенье приходите. Такого наварю киселя для вашего Василя! Самого его любимого - вишнёвого!
А Васильку тяжело. Сам он толстый, и пальтецо на нём очень толстое. Мама взяла его на руки и снесла с крутой лестницы. Вышли на улицу, на солнышко. Мама хотела спустить Василька на землю, а он ухватил её за шею обеими руками и только одно повторяет: «Мумуля муя!» да «мумуля муя!»
Тут уж Люся не выдержала:
– Мамочка! Дорогая! Красавица! Отнесём его обратно, пока недалеко ушли. Ведь они же любят его, как родного, отдавать даже не хотели. Так всё было хорошо. Ну, пусть он и сапожки мои берёт, и одеяло, что ты мне купила, и все мои игрушки. Только пусть он здесь останется. А, мама?
– Нет, - сказала мама.
– Он будет жить у нас.
– Ну, тогда я здесь останусь… в детском доме!
– Хорошо, - сказала мама, - оставайся.
– И пошла вперёд с Васильком.
Люся немного постояла у крыльца, а потом молча пошла за мамой.
Так они дошли до конца переулка. Тут мама, видно, устала или, может быть, ей сделалось жалко Люсю, только она спустила Василька на землю.
– Пойдёмте, дети, - сказала она и протянула Люсе свободную руку.
Но Люся притворилась, что не заметила мамину руку, и засунула свои поглубже в муфточку. Так они и пошли: Люся - сама по себе сзади, а мама с Васильком - вместе впереди.
Перекатывается Василёк рядом с Люсиной мамой, переваливается в своём тёплом пальтишке, в красных полусапожках. На голове у него косыночка, чтоб в уши не надуло, сверх - тёплая шапочка.
И вот они дошли до перекрёстка. До большой улицы.
На большой улице бегут машины, троллейбусы, трамваи, торопятся прохожие.
– Люся, где ты, Люся?
– говорит мама.
– Тут, - отвечает Люся, а руку маме не подаёт.
Постояли они у самого светофора, подождали, пока зажёгся зелёный свет.
– Переходите, дети, - говорит мама.
– Скорей, скорей!..
А Люся и тут маме руку не подаёт. И вдруг повернулся к Люсе Василёк. Видно, испугался автобуса. Повернулся и протянул ей свою маленькую пухлую ручку. Тянет, тянет ручонку и смотрит Люсе прямо в глаза. А глаза у него, как пуговицы на мамином пальто, - такие же большие, только синие.
– Идёмте, идёмте, дети, - торопит мама.
И Люся, не подумавши, взяла Василька за руку.
Она и не знала, что у него такая мягонькая, тёпленькая ручонка, с такими крохотными ноготками, лопаточкой.
– Уся!
– говорит Василёк.
– Что?
– спросила Люся.
А он смеётся и всё повторяет: «Уся, Уся!» - видно, доволен, что научился её называть.
Так они и подошли к остановке трамвая - втроём. Ждать им пришлось долго. Народу собралось много.
– Подержи его, Люся, - сказала мама, - я деньги приготовлю.
Как только трамвай вышел из-за угла, люди засуетились, стали продвигаться вперёд, совсем затолкали Люсю и Василька. Люся невольно разжала руку, и в ладони у неё стало пусто.
– Василёк!
– сказала она, стараясь ухватить его снова за ручку. Но Василька уже не было там, где он только что стоял.
Люся толкнула какого-то высокого дяденьку, заглянула через чей-то большой мешок. Нет Василька!.. Нигде нет! Потерялся… Ой, беда какая!..
…Она сразу вспомнила станцию, на которой она сама чуть-чуть не затерялась в толпе, между поездами. А ведь Василёк ещё меньше, чем была она тогда.
– Мама!
– закричала Люся и захлебнулась от тревоги.
– Потерялся!..
Но Василька уже передавала маме на руки какая-то старушка. Пальтишко у него расстегнулось, шапочка сбилась на одно ухо.
– Ишь ты, какой лихой!
– сказала старушка.
Люся засмеялась: у Василька и в самом деле был лихой вид.
– Ты уж, мама, держи его покрепче, - сказала она, - а то затопчут. Тётеньки, пропустите нас! Разве не видите, - мы с ребёнком!
Женщины расступились, и мама с Люсей и Васильком вошли в трамвай.
Василёк пристроился на скамейке и, стоя на коленках, смотрел в окошко. Люся села бочком, заслонив калошки, чтобы он не измазал чужого пальто, и стала тихонько называть ему всё, что мелькало за окном:
– Это троллейбус, автобус, аварийная машина. Понимаешь? Аварийная машина.
Василёк молчал и только когда трамвай обогнал человека с собакой, сказал громко, на весь вагон: «Бабака!»
– Детки у вас какие хорошие, дружные, - сказал кто-то из соседей.
Мама улыбнулась и кивнула головой.
Как только приехали домой, мама ушла в булочную за хлебом.
– Посмотри за малышом, Люсенька. Я скоро вернусь.
Люся сама сняла с Василька пальтишко, платок, шапочку, причесала ему волоски, а потом взяла его за руку и стала водить по комнате.
– Вот тут мы обедаем. А это - письменный стол. Понимаешь? А в этом ящике - игрушки. Мы их потом посмотрим. А здесь ты будешь спать. Хорошая кроватка, мягкая, - хочешь попробовать, полежать?
Она сняла с Василька башмачки, с трудом подняла его и уложила.