Солдаты последней войны
Шрифт:
– «Лунную сонату»… Вы думаете получится?
– Обязательно получится! – я ободряюще похлопал мальчика по плечу.
Он повернулся и пошел прочь, по мокрой дороге. А я, даже не отдавая себе отчета, стал быстро собирать листья. Которые пахли дождем и грибами.
Я догнал мальчика и протянул охапку мокрой яркой листвы.
– Передай маме. Пусть она не плачет.
Мальчик взглянул на меня с благодарностью. В его светлых глазах блеснули слезы. Он молча схватил мой осенний подарок и почти бегом бросился к поселку. А я еще долго смотрел ему вслед. И мне почему-то казалось, что расстаемся мы навсегда. Хотя это только казалось.
Эти
Мои не слишком радужные мысли частенько отвлекали визиты Кати и Шурочки. Появлялись они как правило вечерами. И по очереди. Катя – за ней Шурочка. Шурочка – за ним Катя. Поначалу я не мог сообразить, зачем я им вообще нужен. Поскольку причины своего прихода она придумывали самые нелепые. То поблагодарить меня за благотворительность в лице Майи (это Катя). То одолжить дрель (это Шурочка). И все в таком духе.
Однако вскоре я сообразил, что моя квартира стала местом свиданий. А я – мамашей, эти свидания контролирующей. И в то же время – спасительной «соломенной» гарантией, чтобы эти свидания вообще состоялись. Ни Катя, ни Шурочка не могли в силу своей стеснительности признать, что нравятся друг другу. И мое присутствие, на первый взгляд выглядевшее помехой, несколько раскрепощало их. Они настойчиво трезвонили в мою дверь, усаживались на мой диван (вначале один, потом другой) и вели со мной интеллектуальные беседы, не глядя друг на друга вообще. И я понял, что нужно немедленно прекратить это безобразие, учитывая, что мне поднадоело играть роль свидетеля их робкой, только что зарождающейся любви. И сегодня такой шаг я решил предпринять, едва услышал протяжный, настойчивый звонок в дверь.
На сей раз Катя пришла с Тошкой. Как я скумекал, Тошка явилась прикрытием и очередным предлогом для визита. Но уже это одно исключало возможность выставить их за дверь.
– Давненько не виделись, Тоша, – я протянул руку девочке.
Она рассмеялась и совсем по-взрослому пожала руку в ответ.
– А я успела соскучится, – сказала девочка. – Особенно по твоей музыке.
– В таком случае, достаточно записать ее на кассету, и тебе скучать больше не придется.
– Ну вот, – Тошка показала язык, – Ну вот, обиделся. Не переживай, я по тебе тоже скучаю. Ты такой серьезный и умный.
– Фу, – вздохнул я притворно, – а то я уже весь испереживался, что моя личность ничегошеньки не стоит.
Она засмеялась и закружила по комнате. Все то же простенькое платьице с белым воротничком. Все та же мальчишечья стрижка. Ее курносый носик заглядывал в каждый уголок. И она без конца задавала вопросы. Откуда взялась эта вазочка (я уже про нее и забыл)… Где я купил фарфорового олененка (кажется, подарок моей бывшей жены Лерки)… А кто смастерил эту дудочку (ее смастерил мой отец, когда работал на целине)… Тошка была очень живой, жизнелюбивой, жизнеутверждающей девочкой.
– Кирилл, – тихо обратилась Катя, пока Тошка напевала что-то во весь голос… – У меня к вам есть одна просьба… Даже не знаю, как сказать.
– Просто скажите, Катя, и все, – я ободряюще улыбнулся.
– Хорошо… Знаете, она сейчас такая… Ну, веселая, радостная…
– А я думал – это в ее духе.
– Да, конечно, да. Но после того, как мы впервые здесь появились… Ну, в общем, с ней стали происходить странные вещи. Днем она действительно веселая. Она всегда была душой компании и никому не позволяла вешать нос. Но по ночам… Я иногда заставала ее в слезах… Она плакала в подушку и ничего мне не говорила. Я терялась в загадках… А однажды ночью… Я увидела ее кровать пустой. И бросилась искать девочку. И обнаружила ее в комнате для занятий. И знаете… Она сидела на стуле, положив руки на воображаемый рояль и напевала какую-то мелодию. Ее пальцы бегали по воображаемым клавишам. И ее голосок был такой чистый, такой чудесный. В комнате было совсем темно. И свет от луны падал на ее личико. Ее глазки горели, и она плакала… И тогда я поняла, что девочка… Девочка плачет о своей неосуществимой мечте. Вы сами понимаете, что сегодня ждет ребят из детдома. Все что угодно, но только не музыка.
Это меня потрясло. Я смотрел на смеющуюся, кружащую по комнате девочку в коричневом платьице. И у меня защемило сердце. Чем я мог ей помочь? Если все, как обычно, упиралось в деньги. Если успех, талант, удача и сама жизнь складывались карточным домиком из этих ненавистных купюр. Чем я мог помочь девочке? Если мой карточный домик был давно разрушен.
– Я попробую помочь Тошке, – я прикоснулся к руке Кати. И слегка ее пожал. – Только… Только вы должны меня понять, Катя. Мои возможности ограничены. Я могу дать начальное образование девочке. Но не более. Для дальнейшей, настоящей учебы ей нужен не один педагог. И не думаю, что она хочет ограничиться только игрой на фортепьяно. А для профессионального уровня нужна настоящая музшкола, музучилище, потом – консерватория. И не менее… А единственное, что я могу сделать – дать какие-то начальные навыки. Но, я повторяю…
– Кирилл, – Катя благодарно пожала мои руки. – Спасибо, Кирилл. Но я вас прошу сделать гораздо меньшее. Я просто очень прошу прослушать ее. Посмотреть, есть ли действительно у нее способности. И если есть – оценить их. И сказать – талантлива ли она? И не меньше. На меньшее мы не согласны. Меньшее слишком дорогое удовольствие для нас. Мы готовы пойти на некоторые жертвы только ради таланта. А если нет… Я все сумею объяснить девочке.
Она помолчала и внезапно пошутила:
– Ведь наши желания могут не совпадают с нашим возможностям.
– Но желательно, чтобы совпадали. Иначе все может обернуться разочарованием, даже трагедией.
– Именно, Кирилл. И нам нужно как можно скорее узнать правду.
– Пожалуй, ты права, Катя. Но я сразу могу сказать – девчонка не без способностей. И главное – одержима музыкой. Это уже немало. А если у нее еще и талант… Но, Катя, вы сумеете его оплатить?
– Оплатить? Как дико звучит: оплатить талант.
– Дико. И выразился я так специально. Чтобы все сразу расставить на свои места, не допуская иллюзий. И подчеркивая те трудности, которые вас сегодня могут ожидать. Поскольку сегодня за талант надо именно платить. И не только деньгами…
– Я понимаю. Но не беспокойтесь. Только прошу – прослушайте ее.
В дверь вновь раздался протяжный звонок. По его нудному, завывающему тону я сразу же угадал Шурочку.
– Ну вот и прекрасно! – я взял Катю под руку и подтолкнул к двери. – А это наверняка Шурочка случайно заглянул на огонек. Соль, наверное, у него закончилась. Зачем еще соседу заходить, правда, Катя? Вот вы с ним заодно и прогуляетесь, идет? Пока я займусь Тошкой.
– Да… Но… Но разве нельзя, чтобы и мы…
– Нет! – решительно заявил я. – Нам с Тошкой предстоит решить важное дело. И свидетели не нужны. Это такое таинство – музыка…