Солдаты
Шрифт:
Она ничего не сказала.
— Так с чего мне начать? Гремучая ртуть для ударных капсюлей? Источник ртути иссякает, еще шесть месяцев и нам, возможно, придется нормировать выдачу патронов, или полностью вернуться к кремниевым ружьям. Как насчет шелка для этих воздушных кораблей? Его нет. Нефть для керосина, бантаги захватили последнюю нефтяную скважину одиннадцать дней назад. Уверен, мы можем заменить жидким топливом из каменного угля, но это — просто еще один пример. А люди… — Его голос затих на мгновение. — Сколько сотен тысяч погибло? Если бы у нас было еще пять корпусов, хотя бы три корпуса, я бы закончил
— Что?
— Ты услышала меня правильно. Мы с тобой пустились на обоснованную небольшую хитрость подделывания бухгалтерских записей, но некоторые из наших конгрессменов, наконец, поняли это и пришли в ярость. Они хотят, чтобы ресурсы пошли на производство артиллерии или броневиков.
Она пренебрежительно махнула рукой.
— Взять их для других целей нелогично, эти люди обучены для данной работы. Мы потеряем в производительности на обеих задачах, если переключим их туда.
— Ну, они хотят пять тысяч из них перевести до конца месяца. Отправить их в поле, если понадобится, чтобы постараться собрать больше урожая. Бог знает, что же мы потеряем из-за этого.
Она устало покачала своей головой.
— Варинна, мы не можем держать в поле то, что у нас есть, еще дольше. Вот почему Эндрю совершает этот выпад.
— Они же должны быть в такой же раскачивающейся лодке, что и мы.
— Может так, а может быть, и нет. Помни, у них есть рабы, миллионы, десятки миллионов, если потребуется, распространенных через весь этот мир. Я думаю вновь прибывшие, Гаарк и другие, принесли с собой понимание того, как использовать эту рабочую силу в их собственных интересах. Так они превзошли нас по уровню производства, и в конце они сокрушат нас. Нашей единственной надежной была убить столько проклятых бантагских воинов, чтобы они, наконец, свернули в сторону. Мы уничтожили добрую треть их армии за кампанию поздней осени и зимы, но этого не достаточно.
— Так уничтожьте их снабжение.
Винсент улыбнулся, и на мгновение он заставил ее вспыхнуть, пренебрежительный взгляд, напоминающий о тех, которые выказали большинство мужчин, когда она впервые вышла вперед, чтобы высказать предложение. Наконец, смех закончился.
— Извини, Варинна, это только из-за того, что каждый проклятый сенатор и член кабинета, и даже президент приходят ко мне со своими победоносными предложениями.
— Я не одна из них. Сначала я была женой Фергюсона, затем его помощником, потом его партнером, и, наконец, в конце я осталась сама по себе, включая заботу о нем, пока он умирал.
— Я знаю. Прости меня.
Она опустила голову. Она не позволит больше показываться этому, памяти о боли. С усилием, она отставила эти мысли в сторону.
— Вернемся назад к твоему начальному вопросу. Я могу поднять еще десять судов в воздух и отдать их на фронт для наступления.
— Но ты не хочешь этого.
—
— Но в процессе этого они потеряли половину машин, — ответил Винсент. — Не важное сравнение в моем формуляре.
— Однако это показало то, что могло быть сделано. Но нет никакого смысла в наличии массы, если бедные немые глупцы летят прямо во вражеский огонь. После всей работы, требуемой, чтобы построить одного из них, отправлять мальчика, который имеет двадцать, возможно двадцать пять часов полетного времени — самоубийство. Удержать эти машины вне этого сражения. Дать нам время, чтобы еще потренировать пилотов. Еще двадцать «Орлов» и «Шмелей» не будут иметь значения.
— У меня есть приказы.
— Для пригодных для полета машин. Послушай меня в этом, и пока ты участвуешь в этом, держи этих ублюдков из Конгресса и их комитетов по исследованиям подальше с моей дороги. Я говорю тебе мой друг, после атаки на Капуа эти корабли могут быть решающим фактором в этой войне.
— После Капуа?
— Ты поймешь, Винсент. Ты поймешь.
Глава 2
Откинув в сторону одеяло, служившее дверью, Эндрю шагнул в отсыревшую внутренность бомбоубежища, которое одновременно являлось штабом фронта Капуа.
Дымящаяся керосиновая лампа, подвешенная над столом с картой при помощи куска телеграфного провода, привязанного к потолочной балке, единственное, что давало освещение. Он посмотрел на маятниковые часы, прикрепленные к сломанной крышке зарядного ящика, и прислонился к противоположной стене… 3:10 утра.
Длинные предрассветные сумерки только начинались, и через одну из смотровых щелей он видел оттенки алого цвета на северо-востоке, выделяющие контуром бантагские земляные укрепления на противоположном берегу реки.
Факт, что ему вообще удалось хоть как-то поспать, удивил его, но начиная с ранения, полученного около этого же самого места шесть месяцев назад, он убедился что, несомненно, устал, и ему необходимо гораздо больше времени на отдых. Способность безболезненно провести бессонную ночь, а затем сражаться весь день в длительном генеральном сражении ушла от него.
Подойдя к покрытому сажей чайнику, покоящемуся на прохудившейся деревянной печке, он налил чашку чая и стал прихлебывать обжигающий напиток.
Он посмотрел на Пэта, Ганса и Марка, которые совещались над картой, обсуждая некоторые незначительные детали. Факт, что эта троица была занята именно таким образом, ясно указывал, что они нервничали. План был сформулирован более двух месяцев назад. Все находилось на своем месте и этого теперь никак не изменить. Все, что оставалось, было отдать единственную команду, которая запустила бы сложную войсковую операцию в действие.
Он давным-давно узнал, что в операции наступает момент, когда лучшим было отстраниться и позволить там дальше внизу по цепочке принять командование. Взбудораженный командующий, в такой момент, был в большей степени бременем, а не помощью.