Соленый ветер
Шрифт:
Несколько минут мы ели молча, но потом Китти заговорила вновь:
– В общем, я, наверное, останусь еще на несколько месяцев, а там посмотрим. Сегодня у медсестер много возможностей. Может, запишусь на службу в Европу.
Я смотрела на нее. Кто эта девушка, сидящая передо мной? Я пыталась заглянуть ей в глаза, но она отводила взгляд.
– Просто я…
– Я обещала помочь сестре Гильдебрандт с прививками, – прервала меня Китти. – Пожалуй, пойду.
– Конечно, иди, – ответила я, и
– С Китти что-то не так, – заявила я с порога, сбросила туфли и плюхнулась на кровать.
– И тебе привет, – с ухмылкой ответил Уэстри, протягивая букет гибискуса.
– Прости, – смутилась я, любуясь ярко-желтыми цветами. Красный гибискус рос по всей базе, словно сорняк. Этот встречался реже – единственный известный мне куст находился рядом с бунгало. Я положила цветы на стул и вздохнула, продолжая думать о Китти.
– У нас был странный разговор за завтраком, я за нее беспокоюсь. Она так изменилась за последние несколько месяцев. Я ее просто не узнаю.
Уэстри достал перочинный нож и осторожно разрезал на столе красное яблоко.
– Она действительно изменилась. Любой, кому пришлось через такое пройти, изменился бы. Может, ты к ней слишком строга?
– Возможно, ты прав.
Я взяла протянутый им кусок яблока. Хрустящая сладость ненадолго притупила мое беспокойство.
– Ты ведь не расстроилась из-за комментария насчет половиц?
– Нет, – солгала я. – Ну, может, совсем немного. Я не права, что отношусь к этому месту как собственница?
Он ухмыльнулся и присел рядом со мной.
– Лучше бы ты как собственница относилась ко мне.
Я игриво его оттолкнула.
– Я так и делаю, поэтому возникает следующий вопрос: ты заходил в лазарет?
– Да, – ответил Уэстри, наслаждаясь моей ревностью.
– И что?
Он покачал головой:
– Доски не подошли.
– Отлично. Мне нравятся старые.
Он провел пальцем по моему затылку.
– Мне тоже.
– К тому же новые половицы лишат нас почтового ящика.
– Значит, решено единогласно, – Уэстри стукнул воображаемым молотком, – оставляем скрипучие половицы.
Он взял в руки медальон и осторожно открыл его.
– Все еще пустой?
– Да. Я пыталась придумать, что положить внутрь, но пока вдохновение меня не посетило.
Уэстри задумался.
– Нужно что-то, напоминающее об этом месте, что согреет твое сердце воспоминаниями о нашей любви.
Я нахмурилась и выхватила медальон у него из рук.
– Воспоминаниями о нашей любви? Ты говоришь, будто наши дни сочтены, будто это просто…
– Тсс, – прервал он меня, приложив палец к моим губам. – Я хочу любить тебя всю оставшуюся жизнь, но впереди, как ты знаешь, следующий этап службы. Пока я в Европе, сколько бы ни продлилась эта война, я надеюсь, что ты, открывая этот медальон, будешь вспоминать обо мне.
Уэстри встал, обшарил комнату, ощупав стол, плетеные стены и занавески, и, наконец, присел на пол.
– Вот, – сказал он, протянув мне маленький кусочек скрипучей половицы, – кусочек бунгало. Ты можешь всегда носить его с собой, а где он, там и я.
Я едва не расплакалась, когда Уэстри открыл медальон и положил в него кусочек дерева. Идеально.
– Готово, – объявил он, прижав медальон к моей груди, – теперь я всегда с тобой.
Поцелуй дал ему понять, сколь высоко я оценила его жест.
Вскоре после заката Уэстри зажег на столе свечу, и мы сидели в обнимку, слушая бриз и пение сверчков, пока наше внимание не привлек странный звук.
В темноте прозвучал агрессивный и решительный мужской возглас, а затем – отчаянный женский крик. Сначала голоса звучали где-то в отдалении, в чаще джунглей, достаточно далеко, но когда крики приблизились, я инстинктивно сжала руку Уэстри.
– Как думаешь, что это?
– Не знаю, – ответил он, поднимаясь и быстро надевая рубашку, – но, похоже, женщина в беде. Оставайся здесь, – приказал он.
– Будь осторожен, – прошептала я. Я не знала, чего бояться – что Уэстри отправляется туда в одиночку или что я останусь в бунгало одна.
Он тихо проскользнул в дверь и, прислушиваясь, двинулся сквозь кусты. Мы услышали новый крик и шорох шагов. Кто-то бежал.
Я встала и обулась, сожалея, что в бунгало нет никакого оружия. Уэстри принес винтовку? Вряд ли. Мужчины редко выносили оружие за пределы базы. Я судорожно сглотнула. Уэстри там совсем один. А если ему нужна помощь? Я не могла просто оставаться в бунгало и ждать.
Я тихо вышла наружу, заметила возле стены бунгало деревяшку и схватила ее. На всякий случай.
Я прокралась в сторону пляжа, но резко обернулась: неподалеку хрустнула ветка. Сзади кто-то есть? Сердце ушло в пятки. Где-то там затаилась опасность. К нам подобралось какое-то зло.
Раздался новый крик, на этот раз совсем рядом с пляжем.
– Нет, нет, пожалуйста, не надо, пожалуйста!
Я охнула. Мне был знаком этот голос. Боже мой. Атея. Она пытается пробраться сюда, в бунгало? Должно быть, ее преследует Ланс. Где Уэстри? Я рванула сквозь кусты к пляжу и увидела сцену, которую запомнила навсегда.
В темноте было непросто различить лица, но когда глаза привыкли, передо мной разыгрался настоящий кошмар. Я видела, как мужчина держал ее за волосы. Потом в лунном свете мелькнула сталь. Боже, нет. Нож. Он провел лезвием по шее девушки, и я, онемев, смотрела, как хрупкое, безжизненное тело упало на песок.
– Нет, – простонала я, не в силах даже закричать. Нет, только не это.
Темная фигура зашвырнула нож в чащу, словно мяч, и бросилась прочь по пляжу.
Я побежала к Атее, задыхаясь от слез.