Солевой ворожей

Ономансеры потерпели неудачу. То же самое случилось с сивиллитами. Тогда вперед вышли гаруспикаторы — жрецы, с пронизывающими взглядами, жуткие и мрачные в своих кроваво — красных одеяниях. Один из них кивнул головой, скрытой под широким капюшоном, и юную деву, раздетую донага, уложили на плиту из черного оникса.

Обученный кастрат, которому чуть ранее зашили глаза, неуклюже сунул посох в вагину девы. Стройные бедра обнаженной жертвы дернулись вверх, и крик боли поднялся выше зиккурата, словно девушка взывала к самим богам. Слепой кастрат

Кастрата тут же обезглавили, и молчаливые легионеры утащили его тело в темную нишу. И тогда величайший из гаруспикаторов вонзил длинный заостренный крюк глубоко во влагалище девы. Она вздрогнула и умерла. Лишь токая красная струйка излилась наружу. Но гаруспикатор уже работал. Его святая рука аккуратно вытащила крюк из теплых внутренностей девушки. Закатав рукава мантии, он бросил кишки на каменный пол зиккурата. Ветер завывал в колоннах. Или, возможно, то было дыхание великого Эа.

Однако, когда жрец внимательно взглянул на мокрые и вывернутые внутренности, он тоже не увидел предвестия. Челюсть царя отвисла. Казалось, что он окаменел на своем троне. Оставалось только одно спасительное средство. Если и оно не поможет, то царя и царство ожидала гибель. Он повернулся к дальнему ряду жрецов в черных мантиях — к загадочным аломансерам. Царь медленно кивнул головой.

Неуклюжая фигура вышла вперед. Лицо было скрыто под балахоном. Одной рукой жрец помахивал кадилом, заполненным солью. Он поставил его на огонь и дождался момента, когда соль начала плавиться. Дым изливался через крохотные отверстия. Ворожей склонился над кадилом, сделал несколько глубоких вдохов и рухнул на пол. Царь напряженно ждал. Легионеры выбежали вперед, предлагая свою помощь. Через несколько мгновений — слава Эа — аломансер пришел в себя и поднялся на ноги. Тревожное молчание затянулось. Даже ветер перестал завывать среди колонн. Даже облака, казалось, замерли в небе.

Аломансер содрогнулся, посмотрел на царя глазами аметистового цвета и начал произносить пророчество…

Все это началось, когда рассыпалась соль.

Незнакомец выглядел нелепо. Его черные волосы были пострижены «под горшок», как у мультяшного Мое. Он стоял у стойки — высокий и бочкообразный, с зубастой усмешкой лунатика.

— Альд, пожалуйста, — потребовал он. — Я не пробовал его уже века.

Руди и Бет сидели чуть дальше, сжимая в руках банки с «Милуокиз Бест». Руди с притворным интересом смотрел боксерский бой, который шел по телевизору. Они с утра крутились по городу в надежде занять у кого — то деньжат. Но у них ничего не выгорело. Тогда они вернулись в кафе — бар «Перекресток» неподалеку от бульвара Рут. Руди не хотел идти на поклон к Вито — ни минутой раньше, чем придется. Он чувствовал себя, как осужденный в день жестокой казни.

— Ты слуга этой таверны? — спросил у бармена нелепый мужчина. — Подай мне альд.

— Никогда не слышал о таком напитке, — ответил бармен, щеголявший бачками и пивным животом, похожим на шар для фитнеса. — У нас здесь импорта нет. Это «Перекресток», мать его, а не «Четыре сезона».

— Я в затруднении. А с медовухой как?

Руди едва не рассмеялся. Голос мужчины звучал еще более нелепо — с высоким носовым прононсом. О каком чертовом альде он тут говорит?

— Нам привезли пару бочек «Роллинг Рок», приятель. Надеюсь, это тебя устроит?

— Благодарю за рекомендацию, добрый человек.

Когда бармен подошел к пивному крану, Руди склонился к стойке.

— Эй, брат, что это за тип?

Брюхатый бармен пожал плечами. Из — под его воротника торчал пучок волос, похожий на подпаленную стекловату.

— Какой — то псих. У нас таких полным — полно.

Бет, нахмурившись, отвернулась от телевизора.

— Руди, тебе, что, больше нечем заняться? Так и будешь интересоваться каждым фриком в баре? А если Вито заглянет сюда?

— Вито Глаз? Сюда? Скорее, мир перевернется.

Впрочем, особой уверенности у него не было.

— Может, Мона займет нам немного бабла?

— У нее денег хватает только на обучение и ренту. Когда же ты вернешься в объективную реальность?

Ох, уж эти женщины, подумал Руди. От них всегда один негатив. Он посмотрел на телевизор. Черепаха сражался со Щукой. Средний вес. Четвертьфинальный поединок. Но мысли о Вито продолжали беспокоить Руди. Интересно, что со мной сделают его парни?

Бармен поставил перед нелепым мужчиной большой стакан с пивом. При этом его мускулистый локоть перевернул солонку. Белые гранулы рассыпалась на стойке. Странный посетитель усмехнулся. Он кивнул головой, взял щепотку соли и бросил ее через левое плечо.

— Пусть это навредит Нергалу и всем его дьяволам. Пусть они не потревожат сие место и вернутся к своим злобным подземным делами.

— К чему такие суеверия, приятель? — проворчал толстый бармен.

— Чтобы ослепить стражей нижних регионов, — пояснил мужчина. — Они всегда слева от нас и за нашей спиной. Соль является даром святейшего Эа — бога всех хороших вещей. Рассыпая священную соль, мы отгоняем плохую судьбу, идущую с небес. Когда — то соль была дороже мирры.

— Что еще за Мира такая? — спросил бармен.

— А ты, мой добрый друг, остерегайся обмана язычниц, — ответил посетитель. — Твоя наложница…

— Какая еще к черту наложница?

— Любовница, — сказала Бет. — Или подружка.

Недаром у нее было хорошее образование.

— Ее зовут Стейси? — спросил нелепый мужчина.

Лицо бармена, и без того похожее на рыло мопса, сморщилось от изумления.

— Откуда, мать твою, ты знаешь имя моей женщины?

— Я аломансер, — ответил странный посетитель. — А у твоей наложницы волосы, как мешковина, и гнилые зубы старой обманщицы. В данное время она находится в кровати с доселе неизвестным ей мужчиной.

Бармен почесал свои баки.

— О чем ты говоришь?

— Он сказал, — пояснила Бет, — что твоя сожительница сейчас трахается с парнем, с которым недавно познакомилась.

— Сей муж, — продолжил посетитель, — имеет особый талант в использовании своих причиндалов.