Солина купальня
Шрифт:
– Ну, ты, змей даешь!.. Если бы не одна твоя трезвая половина, то ты бы за раз по три заглатывал. А коньяк всего один и мне на работу утром. И я что-то не понял; зачем ты пришел? Или пожить здесь собрался? Так это не выйдет; у меня завтра жена с дачи возвращается. Она змей не любит, терпеть не может, особенно таких, пьющих и совсем зеленых, с этими, с языками… Она тебя точно за порог выставит. Лучше уходи сейчас, по хорошему. Это я вот, пью с тобой и сам себе не верю, – язык Лилякина все больше стал заплетаться и вновь забился в сухой агонии. Ему явно недоставало влаги, а остаток коньяка никак не способствовал утолению возникшей, с новой силой, жажды, тем более что его предстояло дробить уже на четверых. К большому удивлению хозяина, в компанию влилась и голова-трезвенница, получившая всеобщее удовольствие по праву участницы; ну все как предрекала правая голова, будучи правой… «Нет, пусть допивают, а мне нужно доспать, пока не взревел идиотский будильник,» – пронеслось в отяжелевшей голове Лилякина, так до конца и не осознавшего цели полуночного визита странного, призрачного, а может и вообще, иллюзорного гостя. Особо то он к нему и не присматривался. Сон, ведь он как миг; пронесся, удивил и, не оставив времени на обдумывания, исчез. Утро, оно как в сказке – мудреней…
Поднявшись, Лилякин бросился в ванну, и насладившись живительной влагой воды, которую шершавый язык признавал только на ощупь, напрямик отправил свое непослушное тело спать, ибо никакая игра свето-теней и странностей происходивших в его квартире, уже не способны были заинтересовать, на ходу засыпающее сознание, гостеприимного хозяина.
«Ли… Ли… Ли… лякин!.. Мы откусим тебе голову!.. Дай!.. Дай!.. Дай выпить!.. Дай еще!.. Еще!..» – стращали три головы в один голос. Лилякин ударил по тумбочке кулаком и проснулся.
Неистово вопил будильник, готовый пуститься в пляс от перенапряжения механизма. Головы не было, она не ощущалась никакими нервными окончаниями, словно бы Лилякин забыл ее где-то в потаенных лабиринтах приснившейся чуши, которую еще продолжало удерживать не проспавшееся сознание. Он тронул ее руками. Нет, она была на своем месте, а во сне чуть было не откусили, спросонья обеспокоился хозяин головы. Понемногу впихнул в нее ощущения: с болью, но она начала соображать. Однако мгновенно стала разламываться на части, словно ее действительно жевал не один, а сразу три дракона. Несчастный отмахнулся… Сон исчез; завалился в темный, брошенный и напрочь забытый угол памяти. Не до него…
Лилякин встал, прошел в ванную, сунул голову под кран. Прохлада сняла ощущения беды. Посмотрел в зеркало, там был еще один Лилякин, только мокрый и озабоченный. «Зачем только было это вчера?…» – гудела застрявшая в глубинах мокрой головы мысль. Затем была кухня. На столе стояли четыре рюмки и пустая бутылка пятизвездочного Армянского коньяка.
«Что это?..» – удивился Лилякин. Он вовсе не помнил, чтобы вчера было столько гостей. Где-то в глубине сознания обозначилось, что заходил Борис. Дальше провал; заспал наверное. Нет, вспомнил: «Вчера другу стукнуло тридцать, ну да, он был у него в гостях. Жена у подруги на даче, вот и продолжили здесь. Пили коньяк, но на двоих. Это он смутно, но помнил. Почему их стало вдруг четверо? Неужели по дороге знакомство свели, но с кем?.. Ох уж этот неугомонный холостяк!..» Но как ни странно память, из всей компании, запечатлела только приятеля: «Ладно, потом спрошу…» – отмежевал он сам себя от назойливых вопросов. Лилякин спешил на работу; не опоздать в это замороченное, со вчерашнего вечера, утро, было совсем не мудрено. Шеф будет недоволен, а это в первую очередь отразится на честной репутации его непосредственного начальника и друга.
На работу Лилякин не опоздал, но когда увидел взволнованное лицо Бориса, сразу понял; что-то не так. Внутреннее волнение успокаивалось лишь отсутствием шефа, что позволило избежать лишних вопросов по поводу внешнего вида. Ответственному начальнику было бы странно видеть молодого, перспективного инженера в кислом виде недожатого лимона. Со слов Бориса; ему не до них, у того подрядчики и прочая квартальная рутина. В душе Лилякина заплясали уж было огни надежды на благой исход дня, но озабоченный чем-то друг встревожил пуще отсутствующего шефа.
– Что стряслось, Борис? Ты чего такой потерянный? Мой синдром просто ликует в отсутствии контроля. Быстро говори секретарше, куда пошел и мы исчезаем до понедельника. Завтра выходной, шефа будет куда приятнее видеть в начале недели, чем сегодня.
– Да не в этом дело, Саша, с Шефом все как надо, до вечера его не будет. Тут, как тебе это сказать; совсем другое… – на лице приятеля обозначился и вопрос, и удивление.
– Что другое, пошли давай!.. По дороге расскажешь, – продолжал настаивать на своем Лилякин, его не проспавшийся организм требовал внепланового выходного дня, а вот Борис озабочен отчего-то совсем не тем.
– Ты представляешь, – впопыхах выпалил друг, – сегодня ночью я спал с женщиной!..
– Да что ты!.. Удивил, так удивил… Ты бы еще сказал, что потерял девственность. Боря, я тебя умоляю!..
– Что умоляю, что умоляю!.. Я проснулся, а она лежит в моей кровати и самое страшное, я ее совсем не знаю!..
– Боря, ты ее давно узнал; еще с вечера… Забудь и перестань волновать меня своим видом, будто тебе не выдали зарплату.
– Мы вчера весь вечер были вместе, ты должен ее знать, кто она?.. – не унимался друг.
– Так вот в чем дело; ты так и не спросил ее об этом? Ну все ясно, теперь мне понятны твои волнения… Успокойся, я их тоже не знаю и даже вспомнить не могу. На моем столе порожняк от коньяка и четыре рюмки. Заметь – четыре! – подводя итог вчерашнего вечера, резюмировал Лилякин.
– Так ты что же, тоже с кем-то спал? Ну дела!.. – друг остановился на пролете лестничной площадки, от удивления сунув руки в карманы брюк.
– Да нет, спал я нормально, однако вот впечатление такое, будто всю ночь пил коньяк. Вопрос только: с кем?.. Кто был у меня в гостях, в то время когда ты спал не один?..
– Ой, Сашка!.. Ты представляешь, сколько вокруг свободных женщин, если они вон, по дороге домой попадаются? А между прочим ушел я от тебя зря; твоя-то у подруги, да и сам бы уцелел…
– Не думаю, чтобы ты уцелел… – Лилякин на секунду замер, явно что-то припоминая из прошлого вечера… – Вот именно, что уцелел… Но, ты знаешь Борис, будет лучше если мы где-нибудь уютно присядем. Память возвращается – это должно стать интересным…
Уютных местечек на проспекте оказалось много, поэтому способствуя быстрому возвращению памяти, друзья не преминули заказать коньяк… На оформление столика ушло совсем немного времени потому как в утренние часы в небольшом, уютном кафе было не людно. Воскрешение забытых фактов вчерашних именин друга доставляло немало хлопот, но то что удалось отыскать в потаенных глубинах забывчивого, но частично оттаявшего сознания, повергало в шок… Борис никак не верил в то что он ночью, зачем-то приходил к другу, да еще в костюме сказочного трехглавого дракона, в то время когда рядом с ним томилась пышногрудая ночная фея, а Лилякин долго не верил в то, что это был не он.
Припоминая некоторые детали, увы ему хотелось возразить; ведь количество рюмок в точности соответствовало числу пьющих голов… Однако, по самой своей сути, розыгрыш тем не менее был глуп и никак не избежал бы разоблачения. Лилякин упорно полагал, что если уж друг забыл, как оказался в постели не один, то наверняка не помнит и своего сказочного перевоплощения. Долго смеясь он уверял Бориса, что надо искать шкуру этого самого змея; ну не сжег же он ее в сердцах, подобно Иванушке-дурачку.
– И приснится же такое!.. Ты уж прости меня, Боря, за бред который несу. Честное слово, с утра заспал все напрочь, а вот сейчас вспомнилось. И что характерно: все как наяву…