Солнца двух миров
Шрифт:
Гизу стало стыдно. Эсвинка, мыслящая и видящая мир через эмоции, пыталась рассказать ему о целях организации так, чтобы восприятие мальчика было полнее, а он разозлился и попытался найти в этом подвох. Он опустил глаза. Ливейра ободряюще улыбнулась.
– И что, вы укрепляете структуру мироздания?
– Пытаемся. Мы говорим с Изначальным Ветром на много голосов в надежде, что он нас услышит. Утешаем духов. Готовимся воевать с тем, что грядёт, хотя сами не знаем, что это. Но мы оттачиваем дарованные нам таланты.
Гиз ушёл с собрания, вежливо попрощавшись со всеми и ничего не сказав ни о своём отношении, ни о том, стоит ли вообще думать, не присоединиться ли к обществу, так захватившему его брата. Он не смог приблизиться к Цверу. Он не впервые слышал о том, что кто-то верит в конец света и пытается его предотвратить. И ему было всё равно, если этот конец света вдруг невыдуманный. Ветер знает лучше, когда задувать зажжённое
Цвер проводил его разочарованным взглядом. В глубине души он надеялся на понимание, которого не мог найти. Он искал долгие годы, казалось, с самого детства, что-то важное, что-то, что позвало бы за собой, что действительно имело бы значение. Его аскетизм и целеустремлённость искали выхода, а теперь, казалось, он его нащупал. Наскоро поговорив с двумя присоединившимися новичками, Цвер покинул собрание и выбрался на улицу. Вокруг него закружились духи наступившей весны. Он отправился к порталу, чтобы через полчаса оказаться у дома Лаинь. Размышляя о том, кто же стоит за зарождающимися волнениями, а также о том, отчего истончается ткань мироздания, он ждал, когда она почувствует его присутствие, о котором не давал ей знать, но которого и не скрывал. Она вышла, лёгкая и уверенная, улыбнулась ему, протянула руку. Цверу были чужды сомнения на тему того, что их встречи и то, что они стали дороги друг другу, способны подвергнуть её опасности - опасность, в реальности которой он не сомневался, угрожала всем, независимо от того, признавали они её или нет. Кончики его пальцев касались струн её души. Цвер чувствовал её счастье, принимая его за исходящий от неё свет.
– Завтра я поеду к родителям на семейное сборище. Там будет много людей, не все из которых мне приятны. Хочешь составить мне компанию?
– Быть твоим почётным эскортом?
– Избавить меня от тоски, которая накатывает на подобных мероприятиях, скорее. Если у тебя, конечно, нет других планов.
– А есть ли планы, которые нельзя изменить ради удовольствия от твоего общества?
Лаинь погрустнела. Он уже не раз давал ей понять, что такие планы есть, и его галантность была неосторожной. Цвер погладил её пальцы, будто извиняясь за неудачную шутку.
– Я пойду с тобой. В конце концов, нельзя лишаться шанса познакомиться с твоими родителями.
Родители Лаинь показались ему по-своему мудрыми, но слишком приземлёнными, чтобы быть интересными в общении. Бытовые проблемы как будто составляли суть всех их переживаний и были всем, что имело значение. Цвер не ждал, что каждый из встреченных им будет обеспокоен судьбами мира, но был ещё недостаточно взрослым, чтобы не задумываться о жизненных принципах или не искать больше никаких идеалов. Некоторые из присутствующих мерили его удивлёнными взглядами, кто-то не замечал. Мероприятие действительно было весьма многолюдным.
– Мои родители устраивают такие приёмы каждый сезон, - рассказала Лаинь.
– Чтобы не терять связей и обретать новые. У них всегда было много друзей, может быть это следствие дипломатической работы матери, которой она занималась с десяток лет назад. Тогда установление разнообразных контактов было для неё особенно важным.
Высокий мужчина в строгом костюме подошёл к Лаинь и поцеловал её руку, смерив её и Цвера долгим взглядом.
– Рад видеть тебя всё такой же прекрасной, Лаинь, - сказал он глубоким и усталым голосом.
– Вижу, Файрен забыт, и тебя теперь сопровождает другой.
Цверу не понравилось ударение, которое незнакомец сделал на последнем слове. Он почувствовал себя слишком обнажённым для столь официальной и незнакомой компании.
– Это Цвер, - Лаинь улыбнулась, дежурно, явно стеснённая обществом этого человека.
– Мы вместе с этой зимы. Цвер, это Тераэс, друг моей семьи и один из самых сильных ныне живущих магов.
– Не стоит преувеличивать мои заслуги, милая, - улыбнулся глазами Тераэс, продолжая вглядываться в душу Цвера.
Когда он покинул их, Цвер произнёс вполголоса:
– Мне кажется, он трепещет в твоём присутствии.
– О да, он ко мне неравнодушен. Но с ним всегда так неуютно. Никогда не могла понять почему, - Лаинь пожала плечами.
– Знаешь, он мог бы обрести сотни восторженных поклонниц, если бы это его интересовало. Но у него другая страсть - это его исследования.
– Сумасшедший учёный?
– Наверное.
Её взгляд, рассеянно скользивший по окружающим, остановился на мгновение на ком-то из гостей и стал теплее.
– Пойдём, я познакомлю тебя с Бруэ, она моя троюродная сестра и самая милая из всех, кого мы можем здесь встретить.
Цверу были чужды многочисленные знакомства. Гиз часто ворчал на брата за то, что тот слишком идеален. Но Цвера обычно не интересовало общество людей. Его не было среди активистов их маленького дворового сообщества. Он не стремился попасть в школу и был даже слегка удивлён, когда узнал, что его младший брат прилагает
Два мира - Феос и Циас - олицетворяли порядок и хаос. Они существовали рядом, во многом повторяя друг друга. Легенда гласила, что для Ветра один из миров воплощает правильность и трудолюбие, а другой - отдых и свободу. Энергии Феоса были менее стабильны, магия в нём лилась легче и непринуждённее. Циас был более густонаселённым - большинство людей предпочитали стабильность бесчисленным вспышкам энергий, наводнениям, бурям, опасностям от духов, вторжений иномирцев и порой внезапно меняющейся фауны. Феос жил по своим законам. Его обитатели и дети, родившиеся там, всегда воспринимались жителями Циаса как диковинные иностранцы, а в чём-то дикари. Границы четырёх стран в Феосе были размыты, их практически не существовало, как не существовало расстояний. Люди выбирали место для жизни, в котором в какой-то момент было комфортно существовать, и возводили там город, который в любой момент мог исчезнуть с лица земли. В Феосе почти не было общественных заведений, школ, предприятий или каких-то ещё деловых объединений. Дети, рождённые в Феосе, как правило, обладали большими талантами и хорошими интеллектуальными способностями, но немногие рисковали предпринять путешествие, мир мог обрушить на будущих родителей множество неожиданностей, а по-настоящему чувствовать его умели только те, кто жил там достаточно долго. Феос не был проклятием и не был школой одиночества. Цвер рос в обществе, не знал проблем в контактах со сверстниками и умел заводить приятелей в обоих мирах. Но совместные игры были значимы для него только в раннем детстве. Примерно в возрасте 12 лет он решил для себя, что предназначен для великой цели. Он даже поделился этой мыслью с Гизом, который внимательно его выслушал, но ничего толком не понял. С тех пор он постоянно работал над процессом самосовершенствования. Это послужило причиной в том числе и для поступления в Академию. Цвер предположил, что сможет там научиться чему-то, что не удастся или не придёт в голову постигнуть самостоятельно.
В полненькой темноволосой Бруэ Цвер сразу почувствовал лёгкую примесь эсвинской крови. Это делало её очарованием слишком объяснимым и неинтересным. Лаинь будто слегка огорчилась, что он не испытал восторга от знакомства с её наиболее симпатичной родственницей, но постаралась не подать вида.
Когда молодые люди направились к балкону особняка, чтобы ненадолго уединиться, спрятавшись от чинной суеты приёма, и полюбоваться видами города, Цвер внезапно поймал пронзительно-чёрный взгляд, устремлённый на него. Слишком тепло одетый для не особенно прохладного помещения молодой человек в длинном кожаном плаще беседовал о чём-то с родителями Лаинь. Цвер отвёл глаза, пока его спутница не успела прочитать на его лице узнавания. Он не ожидал встретить Уэтера, лидера их команды, который, несмотря на молодость и некоторую экстравагантность, имел весьма высокое положение в обществе благодаря своим способностям как к магии, так и к построению карьеры. Уэтер занимался теневой политикой, представляя собой одну из весомых фигур, решающих судьбы Мейсарала. Он смог убедить тех, кого вёл за собой, в том, что их общество - не невинное хобби, которым он занимается на досуге в свободное от работы и светских обязанностей время, а именно то, что имеет для него наибольшее значение. Цвер восхищался им и в какой-то степени стремился к тому, чтобы стать таким как он через десяток лет, разделяющий их в возрасте, и обзавестись не меньшими достижениями. Ему были чужды карьерные устремления, но Уэтер покорял тем, что, казалось, знал всё обо всём, а также умел скоординировать и направить своих подопечных так, чтобы каждый из них чувствовал себя максимально нужным и при этом не терял возможностей развития.
Тёплый вечер опускался на город. Цвер отбросил мысли о делах, обнимая Лаинь за талию и скользя вслед за ней взглядом по окружённым зеленью высоким домам, плавно движущимся между ними повозкам, спешащим или неторопливо идущим куда-то людям. Грядущая угроза не должна была мешать ему наслаждаться настоящим спокойствием.
Светловолосый Файрен излучал уколы ревности. Лаинь не замечала или делала вид, что не замечает. Она была как обычно приветлива и нежна и напрочь лишена отголосков чувства вины. Он привык, что Лаинь всегда рядом и принадлежит только ему, и поначалу не заметил опасности, исходящей от её нового увлечения. А теперь он понимал, что ему угрожает всё то время, которое она проводит с Цвером. Даже на родительский приём, куда он обычно сопровождал её, в этот раз она пригласила другого. Он пытался подавить свою ревность, убеждая себя, что у него тоже есть своя жизнь, есть своя тайна, Рина, так похожая на дитя Феоса, или, может быть, иностранку. Но он был не столь наивен, чтобы не замечать, что она обращает на него настолько мало внимания, что их отношения никуда не продвинулись за последние пять месяцев. Рина не прогоняла его, но и не интересовалась им.