Солнце цвета ночи
Шрифт:
– Нет, не может быть… – пробормотал Ицкоатль.
Хлопанье усилилось, Арнвид невольно пригнул голову, ожидая, что глупая птица свалится прямо на голову.
– На землю! – рявкнул жрец и первым брякнулся, уткнулся лицом, прикрыл уши руками.
Хуастеки один за другим упали ничком, точно подрубленные деревья.
– Может, сбежим? – предложил Ингьяльд.
– Куда? – махнул рукой Арнвид. – Клянусь медом Игга, я не в состоянии пройти и мили.
Хлопанье стихло, наступила полная тишина, даже ветер замолк, перестали трещать веточки
– Ты уверен, что в еде нет какой-нибудь гадости? – Ингьяльд озабоченно заглянул в кувшин.
– Кто ж его знает? – Арнвид потянулся, коснулся плеча ближайшего воина. – Эй, приятель, что случилось? Не спи, а не то мы сейчас деру дадим. Намучаетесь потом ловить.
Хуастек дернулся, неразборчиво прошипел что-то, но головы не поднял.
Скрип усиливался, приближался, Арнвид вглядывался во тьму, но пока не видел ничего. Ингьяльд жевал, но все медленнее и медленнее, а лежащие на земле воины мелко дрожали.
– Ой… – сказал эриль, когда из мрака выступила гигантская фигура странных очертаний.
Костер, хоть и горел, но словно прижался к земле, почти не давал света. Явившееся из ночи существо напоминало человека, блестела кожа, черная и лоснящаяся, как смола.
– Мама, – прошептал Ингьяльд, когда гость сделал шаг вперед и эриль наконец сообразил, что на широких плечах нет головы.
– Вряд ли это она, – сказал он, оглядываясь в поисках оружия или хотя бы дров, чтобы подбросить в пламя и отогнать чудовище. – А вот наши приятели знают, что это за птица.
Существо шагнуло еще, вновь раздался скрип. Костер поднялся, затрещал, осветил прямоугольное отверстие в груди у ночного гостя, равномерно покачивающуюся в нем пластину.
– Дверь, – Ингьяльд почесал в затылке. – Ну и образина! Рядом с ним Йормундганд красавцем покажется.
– Как будто ты его видел, – хмыкнул Арнвид, ощущая, что страх развеялся без следа, оставив только любопытство. – Эй ты, иди сюда, угостим тебя лепешками. Только куда ты будешь их совать?
Гримгельмир заворочался во сне, перевернулся на спину, разбросал руки.
Черное существо отступило на шаг, на мгновение Арнвиду показалось, что оно выросло, превратилось в тень до неба, держащую в руке нечто круглое, исторгающее дым.
А потом все исчезло. В вышине прозвучал и затих хлопающий звук многих крыльев.
– Он ушел? – Ицкоатль осторожно поднял голову, огляделся.
– Кто это был? – поинтересовался Арнвид.
– Великий и могучий Черный Тескатлипока, тот, кто смотрит на нас с севера, – нараспев продекламировал жрец, – хозяин темного неба и ночного ветра, тот, кто видит все в дымящемся зеркале. Насылающий болезни и несчастья, дарующий победу и успех…
– Ладно тебе, – Арнвид махнул рукой, зевнул с тягучим завыванием. – Понятное дело – бог. Но почему у него нет головы?
Ицкоатль поперхнулся, глаза его выпучились, он спешно замахал
– Хватит вопросов! Вы и так разговаривали с ним непочтительно и наверняка вызвали его гнев!
– Да ладно, я чего? – эриль сделал оскорбленную мину. – Вон Один без глаза живет – и ничего. А ваш значит без головы…
Ингьяльд спал, осоловев от сытости. Воины-хуастеки поднимались с земли, оглядывались, точно не веря, что грозное божество удалилось, в глазах, обращенных на Арнвида, плескался страх.
Текущая рядом с тропой речушка журчала негромко и музыкально, а сквозь прозрачную воду можно было разглядеть каждый камешек. От воды веяло свежестью, вдоль берега тянулась полоса густого кустарника, в то время как над сухими пустошами ветер носил облака пыли.
Третий день викинги шли по холмистому плато, со всех сторон синели горы, и все вокруг дышало таким покоем, что даже кровожадный Нерейд перестал ныть, что пора бы с кем-нибудь сразиться.
Тропа не выглядела заброшенной, но от самых хуастекских владений они не встретили никого. Сначала Ивар беспокоился, а когда спросил проводника, тот ответил, что середина лета, когда жара достигает пика – не лучшее время для путешествий.
Хуастек держался настороженно, сам в разговоры не вступал, на привалах сидел в одиночестве и даже ел отдельно.
– Что это там, впереди? – спросил Ивар, когда над южным горизонтом поднялась гряда зеленых холмов.
– Земли тольтеков, – не очень охотно сообщил проводник. – Народ это древний, но малочисленный и не воинственный, хотя, говорят, тысячелетия назад они были очень сильны.
Холмы приближались, стали видны прямоугольники обработанных полей, тянущиеся к солнцу побеги кукурузы, ходящие между ними люди – невысокие, узкоплечие и темноволосые, в длинных одеяниях из хлопка.
На чужаков они смотрели без особого страха, тут же возвращались к работе.
– Не боятся, что нападем? Надо же, – удивился Нерейд.
– Только глупец отважится пойти войной на тольтеков, – хуастек посмотрел на рыжего викинга с укором. – Их защищает древнее чародейство, созданное первыми правителями этих мест. Любой, кто убьет или возьмет в плен тольтека, погибнет в том же месяце от жуткой болезни, разъедающей внутренности, и земля не примет его прах!
– Удивительно, – сказал Ивар. – Хотя отважных бойцов из Северных Земель это не остановило бы.
Дорога поднялась на вершину одного из холмов. Забравшиеся на нее викинги увидели раскинувшийся внизу город. Раздались удивленные возгласы, все остановились в изумлении.
Огромный, точно Миклагард, он выглядел наполовину разрушенным. Высилась в центре исполинская пирамида в шесть этажей, рядом поднимались здания поменьше, изящные, ажурные, блестящие под лучами солнца. Вдоль широких дорог тянулись развалины еще более величественных строений, из руин торчали изваяния и стелы.
– Это Толлан, – сказал проводник.