Солнце цвета стали
Шрифт:
– Может, еще один мираж? – предположил Гудрёд.
– Не похоже, – отозвался Ивар, приставив ладонь ко лбу. Теперь и он видел пятачок зелени, который не дрожал и не переливался, подобно иллюзиям пустыни.
– А это еще что?! – крикнул кто-то из русичей.
На бархан стремительно взлетело и замерло на песчаном гребне самое странное существо, которое Ивару только доводилось видеть. Козлиная голова с тремя рогами сидела на вполне человеческом теле. Отвисшие груди не оставляли сомнений, что это женщина, но вместо двух ног, которые положено иметь человеку, тут
Четыре правых и четыре левых. Они причудливо вырастали из уродливо раздутого таза, вокруг которого была обернута грязная шкура.
Тренькнул лук Нерейда, и стрела вонзилась в песок, не долетев до страшилища добрый десяток шагов. Козлоголовое существо возмущенно мекнуло и сорвалось с места. Ноги его двигались с такой скоростью, что их не было видно, песок взлетал из-под них фонтанчиками.
– Ой! – выдохнул Гудрёд, когда из-за бархана, следуя за первым чудищем, выскочили еще несколько, куда меньших.
– Коза и семеро козлят… – пошутил один из русичей.
– Такую козу и на лошади не догонишь, – заметил Бузислав.
Восемь силуэтов мчались по пустыне с такой скоростью, что их не настигла бы и стрела, и даже молнии пришлось бы изрядно поплавиться. Мелькнув последний раз, они исчезли на юге, оставив на желтой шкуре пустыни широкую, перепаханную полосу.
– Уж если тут козы такие, – пробурчал Нерейд, когда караван уже подъезжал к оазису, – то представляю, какие могут быть козлы!
Запах свежей зелени был слаще аромата самых дорогих благовоний, а вид чистой воды, играющей в заботливо выложенной камнями чаше родника, казался настоящим чудом. Только в этот миг Ивар ощутил, как он хочет пить, сколько соков высосала из него пустыня всего за полтора дня.
Нежное журчание источника ласкало слух.
Спрыгнув с коня, Ивар услышал, как под подошвой что-то мягко хрустнуло, словно туда попал крупный жук. Подняв ногу, он обнаружил под ней довольно крупное, в половину ладони, черное существо с длинным сегментированным телом. Оно было наполовину расплющено, но, несмотря на это, шевелило похожими на рачьи клешнями и пыталось поднять хвост, на конце которого виднелась длинная и острая игла.
– Это еще что? – воскликнул Нерейд, который подошел поглазеть на странное создание.
– Скорпион! – ответил подоспевший Бузислав. – Тебе повезло. Если бы его жало пробило сапог, то нога вскоре бы опухла, и ее пришлось бы отрезать! А если этого не сделать, то можно умереть!
– Ничего себе – такой маленький и такой опасный! – восхитился Ингьяльд, присаживаясь на корточки, чтобы рассмотреть скорпиона.
– Тут даже жуки смертоносны, клянусь подолом Фрейи! – выругался Нерейд. – Среди этих песков чувствуешь себя так, словно попал в набитый чудищами подвал, в котором нет воды и очень жарко!
Ивар, хоть и боялся в этом признаться, ощущал примерно то же самое.
Солнце перемещалось к горизонту с удручающей неторопливостью. Тени потихоньку росли, становились плотнее, видно, были уверены, что после заката им станет принадлежать все вокруг.
Караван просыпался, ворочаясь,
Ингьяльд, вопреки опасениям, на посту не спал. Он с хмурым выражением лица разглядывал море песка, окружающее пятачок зелени. Песок тут был очень светлым, почти белым. Отражающееся от него солнце слепило глаза.
– Ну что, живой? – спросил Ивар, подойдя к молодому эрилю. – Скро… скорпионы не покусали?
– Нет, – ответил Ингьяльд, осторожно стряхивая с рукава маленькую черную бестию. – С ними всегда можно договориться, не то что с людьми… Мне другое не нравится.
– Что именно?
– А вон те холмики, кольцом окружающие оазис! – Ингьяльд вскинул ручищу, похожую на весло. – Больно они одинаковые…
Ивар прищурился. Горки песка, крошечные по сравнению с лежащими дальше холмами, обладали пугающей одинаковостью, словно их насыпал некто, страдающий болезненной страстью к точности.
– И что ты думаешь?
– Ничего не думаю, – честно признался молодой эриль, – просто они мне не нравятся…
– Ну и ладно… – Ивар развернулся, собираясь уходить. – Но если что почувствуешь – поднимай тревогу!
Солнце почти наполовину скрылось за горизонтом, и тени тянулись длинные и черные. Лагерь уже свернули, и путники неторопливо вьючили коней. Ивар как раз закончил седлать своего жеребца, когда из-за деревьев, носящих, как выяснилось сегодня, смешное название «пальмы», вылетел Ингьяльд.
– Они шевелятся! – выкрикнул он.
– Кто? – спросил Ивар, заподозрив, что от жары юный эриль все же слегка тронулся.
– Песчаные холмики! – ответил Ингьяльд, и в тот же момент испуганный вопль послышался с другой стороны оазиса, оттуда, где сторожил Гудрёд.
– К оружию! – Бузислав не стал ждать, пока ситуация прояснится, и принялся Отдавать приказы, готовясь к самому худшему. – И в круг… Лошадей в середину!
Ивар ощутил, как на затылке у него зашевелились волосы. Из песчаной кучи, будто мышь из норы, медленно выбралась приземистая, длиннорукая фигура. Горящий над горизонтом последний кусочек солнца позволил рассмотреть круглую, точно у кошки, голову с большими глазами и торчащими из пасти клыками, с которых капала слюна. Шерсть чудовища была серой и свалявшейся, спина – изогнутой, а ноги – короткими, словно у карлика. Лапы украшали длинные, загнутые когти.
– Ого! – сказал кто-то из русичей. – Ну и красавцы! Солнце зашло. Одна за другой из песка вылезали зубасто-когтистые твари. Порыв ветра принес сильный запах, похожий на вонь сырой собачьей шерсти, только куда неприятнее. Почуяв его, заржали и задергались лошади.
– Гули, вот черт… – прошептал Мануил, стоявший рядом с Иваром. – Надо же, как не повезло…
Но размышлять об удаче и неудаче времени не было. Твари, двигавшиеся при свете точно больные улитки, в сумерках обрели подвижность бешеных тараканов. Ночь наполнилась мяукающим кровожадным воем. Гули окружили оазис со всех сторон и теперь собирались идти на приступ.