Солнце Моей Жизни
Шрифт:
— Прости меня. — его голос полон грусти и чего-то ещё… Раскаяния? Нет, не может быть! Мне, наверное, показалось.
— Прости. Прости меня… — шепчет он и подносит мою ладонь к своим губам, покрывая её нежными быстрыми поцелуями. — Прости, девочка.
У меня больше не осталось сил. Ненависть, ещё недавно бушевавшая во мне, уступает место отчаянию и какой-то отрешённости. Мысли в голове путаются, а поцелуи Кирилла не дают рассуждать здраво. Я упираюсь в его твёрдым пресс, пытаясь оттолкнуть, но это выглядит так слабо и нерешительно, что я и сама себе не верю. Мне сейчас так хочется верить в его искренность,
— Можно я тебя поцелую? — говорит Кирилл и эта его странная нежная обходительность покоряет меня.
Я смотрю в его взволнованное лицо. Его вопрос сбивает с толка. С каких пор он спрашивает разрешение хоть на что-то? Он привык брать меня почти силой, покорять. И вот теперь просит разрешение на поцелуй? Наверное, от этого странного несоответствия моим ожиданиям, я внезапно для самой себя разрешаю. Я разрешаю ему обмануть меня ещё раз. Нерациональное стремление быть одураченной им снова удивляет, но не шокирует меня.
Не отвечая, я тянусь вверх навстречу его губам. Они такие нежные и мягкие. Мне так не хватало его прикосновений… Я как наркоман, который был в завязке целый год, и снова подсел на свой любимый наркотик. Теперь, зная, как невыносимо было испытывать ломку по нему, я не могу решиться снова бросить это пагубное пристрастие. Он вгоняет в меня в зависимость от себя, от его прекрасного тела, от его больной души.
Кирилл обнимает меня очень бережно и нежно. Его руки на моей спине поглаживают кожу под майкой. От этих трепетных, еле заметных прикосновений я вся покрываюсь мурашками. Он знает, как заставить меня подрагивать от его лёгких, дразнящих прикосновений.
Его указательный палец начинает путешествие от моей шеи вдоль по позвоночнику и заканчивает его чуть раньше, чем мне бы хотелось — на пояснице. Я не могу отделаться от ощущения, что он намерено медлит, сводит меня с ума своими намёками, неявными ласками, в то время как моё тело так страстно жаждет его.
Я прижимаюсь к нему всем телом, желая, чтобы он продолжил свои ласки. Внутри меня всё трепещет от предвкушения, кожа становится очень чувствительной от этих мягких поглаживаний. Он нарочно, почти не дотрагиваясь, прикасается к моей спине, отчего все ощущения ещё больше обостряются. Я никогда не могла должным образом противостоять ему.
Запускаю руку в его волосы, тяну на себя, желая вызвать в нём такую же страсть, которая сейчас охватывает меня, но он будто не понимает моих намёков. Он посасывает мочку моего уха, продолжая слегка поглаживать поясницу. Я стону от этой медленной муки, беру его ладонь и опускаю ниже. Кирилл немного отстраняется и произносит шёпотом мне в ухо:
— Признайся, чего ты хочешь, девочка. — его горячее дыхание обжигает мою шею. Его голос такой манящий, такой соблазнительный.
— Я… я хочу… — я знаю, чего хочу, но от того, что он заставляет меня сказать это вслух, я невольно краснею.
— Признайся, — его тон властный. Теперь узнаю привычного Кирилла. Он хочет моей капитуляции. Хочет, чтобы я его умоляла.
Я судорожно выдыхаю. Ну почему ему обязательно всё превращать в игры? Он никогда не упускает возможности показать свою власть над моим телом.
— Я хочу это услышать, — продолжает настаивать он.
Я поднимаю на него глаза и смотрю в серую бездну. Не могу понять, что выражает его взгляд. Упрямство? Одержимость? Или мольбу? Я решаю уступить. Да, я знаю, что буду ненавидеть себя за это позже. Но это будет позже.
— Хочу, чтобы ты трогал меня. — одними губами произношу я.
— Где? — не унимается он.
— Трогай мою попку. — выдыхаю я и заливаюсь краской.
— Как скажешь, девочка.
Его рука опускается ниже и сдавливает мягкую плоть в том нежном месте, где начинается бедро. Я не могу сдержать стон и закусываю губу, чтобы не дать ему насладиться своей победой. Он сжимает меня сильно, почти до боли, но, чтобы я себе не говорила, как бы не убеждала в обратном, меня невозможно заводят эти грубые ласки. Теперь, спустя год разлуки, я отчётливо понимаю, как мне не хватало его властности, его решительности. Больше всего мне хотелось просто ощутить себя его. Принадлежать ему, быть его девочкой. Сейчас, изголодавшись по его телу, я просто не могу отказать себе в этом удовольствии.
Он подталкивает меня к кровати. Я чувствую, как мои бёдра упираются в неё. Кирилл разворачивает меня спиной к себе и наклоняет вперёд. Он спускает мои трусики до колен, и я чувствую, как его член упирается между моих ног.
— Повернись и смотри на меня. — командует он. — хочу смотреть на твоё лицо, когда трахаю тебя.
Эти грязные слова ещё больше возбуждают меня, и я чувствую, как кровь приливает ко мне внизу живота. Я поворачиваюсь и смотрю в его возбуждённое лицо. Он трётся о меня, размазывая влагу, но не проникает внутрь.
— Какая ты мокрая. Всегда готова для меня, да? — Кирилл усмехается.
Он продолжает тереться о вход, отчего я всё больше желаю ощутить его внутри. Я слишком долго этого ждала. Теряя остатки самоуважения, я подаюсь ему навстречу, но он слегка отстраняется.
— Так сильно хочешь меня? — слышу победную ухмылку в его голосе.
Зачем он мучает меня? Знает ведь, что хочу. Ему просто нравится ещё больше унижать меня? Чувствую его руку в своих волосах. Он хватает меня и тянет, от чего острые жгучие волны пронзают всё моё тело.
— Попроси меня трахнуть тебя. — шепчет он мне на ухо.
Не могу отделаться от ощущения собственной развратности и слабоволия. Даже в этот момент нашего единения он пытается доказать, что владеет мной.
В голове проносятся цитаты из его романа. Из «Подчинения». Хорошо знакомые строчки сами всплывают в памяти. Ему нравилось «чувствовать трепещущее тело под собой, не способное ни справиться, ни оттолкнуть, податливое и сговорчивое, тело, которым обладаешь и проникаешь, доставляя удовольствие и немного боли». Я пытаюсь отогнать непрошенные мысли о собственной глупости и доверчивости. Мои лепестки очень сильно пульсируют, а всё тело пронзает дрожь возбуждения. Мне это нравится? Мне нравится подчиняться ему? Меньше всего сейчас хочу сейчас анализировать свою мотивацию, и, повинуясь волнам порочного возбуждения, накатывающим на меня с огромной силой, стону: