Солнце на стене
Шрифт:
— Хорошая штука, — сказал Володька. — Я пристрастился к нему на лесозаготовках… Еще там, на Колыме. И березовый гриб — чагу жрали. Говорят, кто этот гриб употребляет, от рака не окачурится.
— Пей сок, — сказал я, — сто лет проживешь.
— Ищешь кого-нибудь? — спросил Биндо.
— Серого волка, — сказал я. — Не встречал?
— Я думал, ее ищешь, — сказал он.
Володька обстругивал ножом палку и ухмылялся. Я подошел к нему и присел на корточки.
— Ты про кого? — спросил я.
Володька щелкнул ножом, спрятал в карман. Повертев в руках тщательно обструганную палку, сказал:
— Твоя красотка недавно тут проходила…
— А ты следил?
— Это тебе не мешало бы за ней поглядывать…
— Знаешь, — сказал я, — иди-ка ты с такими разговорами…
— Как-то обидно за тебя стало, — сказал Биндо. — Ведь корешами когда-то были.
— Я бы на твоем месте не напоминал об этом.
— Девочка больно хороша, — сказал Биндо.
— Ну тебя к черту, — сказал я.
— Мое, конечно, дело сторона, но за такую девчонку я любому горло перегрыз бы.
— Бутылка уже полная, — сказал я, заметив, что сок течет на землю.
Володька поднялся и подошел к березе. Заткнув бутылку деревянной пробкой, он сказал:
— Когда они тут проходили, в бутылке было соку на самом дне…
— Они? — спросил я.
— Они вдвоем были, — сказал Биндо. — Такой интеллигентный фраер… Он у них за главного.
У меня противно заныло в левом боку. Биндо не врал. Они совсем недавно прошли по этой, едва приметной тропинке. И Володька, лежа за кустами, видел их. Глядя на ухмыляющегося Биндо, мне хотелось вырвать у него бутылку из рук и… Но он-то при чем?
— Они там… — кивнул он в сторону огромной сосны с острым суком.
Я медленно двинулся по тропинке.
— Эй, пригодится! — услышал я насмешливый голос Биндо, и в следующий момент впереди меня ткнулась в мох палка, которую Володька только что вырезал из молодой березы. Я молча перешагнул через палку.
Мои шаги становятся все медленнее. Зачем я иду туда? Внутри щемящая пустота.
Где-то за моей спиной негромкий смех. Это Биндо смеется. Или мне кажется?
Я остановился как вкопанный. На тропинке змеей свернулся узкий коричневый пояс. Я поднял и долго смотрел на него. Из тишины пришли гулкие стуки. Это сердце. Я однажды видел ее в коричневом платье. И этот узкий пояс с пряжкой.
Лес тревожно шумел. Шевелились кусты, вздрагивали листья. Они где-то здесь, рядом. Может быть, это их шепот принес ветер? А этот вздох? Я мог бы убить его. Голыми руками. Я могу повалить небольшую сосну. Но то, что происходит там… я не могу остановить!
Третий лишний… И этот третий я.
Сжимая в руке пояс, я побрел прочь. Ударился плечом о ствол, но боли не почувствовал. Сучья трещали под ногами, колючие лапы торкались в лицо, царапали щеки. Треснул рукав. Я выскочил на поляну и увидел Володьку. Лицо его становилось то широким, то длинным. Он что-то говорил, я не мог разобрать, и протягивал бутылку с соком. Я шел прямо на него, и он отступил в сторону. Я успел заметить, что его прозрачные глаза стали большими, — он увидел пояс в моем кулаке и шепотом спросил:
— Застукал?
— Прочь! — заорал я.
Биндо отошел еще дальше. И снова за своей спиной я услышал негромкий смех…
Я бежал до самой деревни. Мимо, как в кино, мелькали стволы, кусты. Огромные валуны, казалось, поворачивались на месте и смотрели вслед. Я знал, что мне нельзя останавливаться. Иначе я поверну обратно в лес…
Забравшись на сеновал, я повалился на слежавшееся сено. Нащупал подушку и с силой нахлобучил на голову.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Ночью меня разбудил Шуруп. Я долго не мог взять в толк, что ему нужно.
— Клим Прокопыч топтыгина уложил, — говорил Сашка.
— Топтыгина?
— Привезти нужно, понял?
Я повернулся на другой бок, но Сашка за ногу стащил меня с тулупа.
— Надо помочь человеку, — сказал Сашка. — Заводи мотор!
Шуруп еще не ложился. Он с вечера околачивался с гитарой возле дома, поджидал Настю. От Шурупа попахивает самогоном.
Не хотелось мне ехать, но и отказать Климу неудобно. Все-таки на квартире у него. Машина стояла во дворе. Я ее днем заправил бензином.
Ворча на Сашку, я оделся и подошел к машине. У крыльца маячила приземистая фигура Клима. Во рту тлела цигарка. Клим в дождевике с капюшоном.
Мы втроем забрались в машину. Небо обложено облаками. Как мы в такой темноте найдем в лесу медведя?
У одного из домов Клим попросил остановиться. Я посигналил. Дверь отворилась, и на крыльцо вышел человек. Он, очевидно, нас ждал. Когда человек подошел поближе, я узнал Биндо. Ничего себе компания подбирается!
Биндо заглянул в кабину, нахально подмигнул мне и, ухмыляясь, забрался в кузов.
— Без него бы справились, — сказал я.
Клим промолчал. Сидел он рядом со мной и курил какой-то отвратительный крепкий самосад.
Фары освещали дорогу. Километров пятнадцать тряслись по проселку. Потом Клим велел свернуть прямо в лес. Облитые желтым светом сосновые стволы нехотя отступали в сторону. Валежник трещал под скатами. Грузовик медленно продвигался вперед, петляя меж деревьями. Иногда в рассеянном свете фар вспыхивали чьи-то зеленоватые глаза и тут же гасли. Ветви царапали верх кабины. Шаг за шагом отступала темнота, чтобы снова сомкнуться за машиной.
Клим командовал, куда ехать. Шуруп первое время клевал носом, а теперь сон как рукой сняло. Он крепенько приложился лбом о железную дверцу. Тер ладонью ушибленное место и тихонько ругался.
Стволы совсем сблизились, дальше ехать нельзя. Дальше сплошная стена леса.
— Приехали, — сказал я и выключил фары.
Мы вылезли из кабины. В скудном свете подфарников едва различаем друг друга. Шуруп огляделся и спросил:
— А у него… родственники не остались?
— Какие родственники? — спросил Клим.