Солнце полуночи
Шрифт:
Всем своим существом я жаждал быть обычным мужчиной, чтобы держать ее в объятиях, не подвергая риску ее жизнь. Так, чтобы без опасений развивать свои фантазии и знать, что они не завершатся ее кровью на моих руках и отсветом ее крови в моих глазах.
Мое увлечение ею ничем не оправдано. Какие отношения я могу предложить ей, если не рискую к ней прикоснуться?
Я уронил голову на ладони.
Замешательство усиливало то, что еще никогда за всю свою жизнь я не чувствовал себя настолько человеком – даже когда был им, насколько помнится. В те времена мои помыслы
Теперешние чувства были мне в новинку. Не с чем было проводить параллели, не с чем сравнивать.
Моя любовь к Белле поначалу была чистой, но теперь ее воды замутились. Мне нестерпимо хотелось иметь возможность прикоснуться к ней. Хочет ли она того же?
Это не важно, пытался я убедить себя.
Я уставился на свои белые руки, с ненавистью отмечая их твердость, холодность, нечеловеческую силу…
И вздрогнул, когда дверца с пассажирской стороны вдруг открылась.
«Ха! Застал тебя врасплох. В первый раз», – подумал Эмметт, усаживаясь рядом.
– Готов поспорить, мисс Гофф считает, что ты что-то употребляешь – в последнее время ты сам не свой. Где был сегодня?
– Я… творил благие дела.
«О как?»
Я усмехнулся.
– Опекал недужных, и так далее.
От этого он только еще сильнее запутался, но потом сделал вдох и почуял запах в машине.
– Аа. Опять эта девчонка?
Я нахмурился.
«Час от часу не легче».
– И не говори, – буркнул я.
Он снова принюхался.
– Хмм, а на вкус она ничего, верно?
Я оскалил зубы машинально, еще до того, как успел осознать смысл его слов.
– Полегче, парень, я же просто так сказал.
Явились остальные. Розали сразу заметила запах и сердито глянула на меня, продолжая раздражаться. Я задумался, чем на самом деле вызвано ее недовольство, но в ее мыслях слышал только брань.
Реакция Джаспера мне тоже не понравилась. Как и Эмметт, он отметил притягательность Беллы. На любого из них этот запах не оказывал и тысячной доли того влияния, которому подвергал меня, и все же меня беспокоило то, что ее кровь кажется им сладкой. Джаспер плохо владел собой.
Элис подскочила к окну с моей стороны и протянула руку за ключами от пикапа Беллы.
– Я видела только, что это была я, – по привычке туманно выразилась она. – Так что объяснений жду от тебя.
– Это не значит…
– Знаю, знаю. Подожду. Недолго осталось.
Я вздохнул и отдал ей ключи.
До дома
И расстроился, что не слышу ее мысли, даже когда надо проверить, убедиться, что у нее все хорошо или она хотя бы в безопасности.
Элис пересела к нам в машину, и мы помчались домой. Дороги были свободны, так что поездка заняла всего несколько минут. Дома мы занялись каждый своим делом.
Эмметт и Джаспер продолжили запутанную партию в шахматы на восьми досках, расставленных вдоль застекленной задней стены дома; для таких игр у них имелся сложный набор правил. Меня не принимали, со мной соглашалась играть только Элис.
Элис уселась за свой компьютер в нише неподалеку от них, и я услышал, как запели оживающие мониторы. Она разрабатывала модели для гардероба Розали, но сама Розали сегодня не присоединилась к ней, чтобы, как обычно, висеть над душой и диктовать особенности покроя и цвета, пока Элис водит по сенсорному дисплею. Вместо этого Розали с мрачным видом развалилась на диване и принялась гулять по каналам на плоском экране, безостановочно переключая их со скоростью не меньше двадцати в секунду. Я слышал, как она размышляет, не сходить ли в гараж и не повозиться ли с ее «БМВ».
Эсме наверху мурлыкала над какими-то чертежами. Она всегда работала над чем-нибудь новым. Наверное, дом по этому проекту она построит для нас следующим или через один.
Высунувшись из-за выступа стены, Элис принялась одними губами беззвучно перечислять следующие ходы Эмметта, сидящего на полу спиной к ней, – подсказывала Джасперу, который с невозмутимым видом отрезал путь любимому коню Эмметта.
А я впервые за такое долгое время, что мне стало совестно, направился к изумительному роялю, стоящему у лестницы.
Я мягко пробежался по клавишам, проверяя настройку. Она была все еще идеальна.
Наверху карандаш замер в пальцах Эсме, она склонила голову набок.
Я заиграл первую фразу мелодии, которая сама явилась мне сегодня в машине, и с удовольствием убедился, что она звучит даже лучше, чем в моем воображении.
«Эдвард опять играет», – радостно думала Эсме, ее лицо осветилось улыбкой. Встав из-за чертежного стола, она на цыпочках прокралась на верхнюю площадку лестницы.
Я добавил к первой фразе вторую, гармонично сочетающуюся с ней, вплел в нее мелодию.
Эсме удовлетворенно вздохнула, присела на верхнюю ступеньку и прислонилась головой к балясине. «Новая песня. Сколько же времени прошло. Какая чудесная мелодия».
Я не мешал мелодии развиваться в новом направлении, сопровождая ее аккомпанементом.
«Эдвард опять сочиняет?» – подумала Розали и в приливе острого раздражения сжала зубы.
В этот момент она отвлеклась, и я увидел все, что скрывалось под верхним слоем ее негодования. Понял, почему я вечно вывожу ее из терпения. Почему она думает об убийстве Изабеллы Свон, не испытывая ни малейших угрызений совести.