Солнце сквозь снег
Шрифт:
— Да, про мужа — чистая правда. Он довел ее до полного отчаяния. Она столько лет мирилась с унижением, была несчастна, и все ради детей и из чувства долга. И если бы мы с ней не встретились, она до сих пор мучилась бы. Я очень рад, что увез ее прежде, чем она совсем сломалась.
Миссис Грин покачала головой:
— Все равно, милый, то, что вы совершили, — ужасно неприлично.
— Но, мама, другого пути у нас не было! Мы должны были это сделать.
— Да, наверное, — сдалась наконец миссис Грин.
— Она ведь тебе понравилась, правда?
— О, ее просто нельзя не полюбить, мой
Он вздохнул с облегчением:
— Ну что ж, вот и славно. Вы обе мне очень дороги.
— Все равно меня не радует, что тебе придется участвовать в судебном процессе.
— Но ты должна теперь признать, что это неизбежно.
— Да, милый, — кивнула миссис Грин.
Мысль о скандальном судебном процессе уже не пугала ее так, как раньше. Она понимала, что это неизбежно и что через это придется пройти. Но единственное, что не давало ей покоя, — судьба маленьких девочек. Она никак не могла смириться с тем, что ее Чарльз, ее славный мальчик, увел из семьи мать двоих детей, но все равно твердо решила встать на его сторону и защищать влюбленных до конца.
Поэтому, уезжая из дома миссис Грин, Чарльз и Люсия знали, что приобрели в ее лице надежную союзницу. Молодой человек был очень доволен, горд и счастлив: мама в очередной раз доказала свою преданность и мудрость. Люсия тоже была благодарна и утешена.
— Я могу обещать вам только одно — что всегда буду любить Чарльза и постараюсь сделать его счастливым, — сказала она на прощание.
Флоренс Грин наклонилась и поцеловала Люсию в бледную щеку.
— Я в этом не сомневаюсь, милая. Желаю вам обоим счастья.
Чарльз подошел и обнял мать.
— Мамочка, ты просто прелесть. Я не забуду этого до конца жизни.
Тут взор Флоренс затуманился, хотя плакала она редко.
— Береги себя, мальчик мой. Позвони мне как-нибудь… к тете Бланш. Не забудешь?
— Буду звонить каждый вечер, мам, еще надоем! — улыбнулся он и обнял Люсию за плечи. Она тоже улыбалась, снова довольная и спокойная, хотя лицо у нее было еще очень бледным, а глаза — красными от недавних слез.
Через несколько минут они уже ехали в машине Люсии по шоссе, ведущему к Тенбриджу.
За рулем сидел Чарльз. Люсия была так обессилена, что он не позволил ей вести машину. Она сама рада была передать руль в надежные мужские руки и сидела рядом с ним, погрузившись в состояние, близкое к прострации. Молча глядя на мелькавшие за окном пейзажи, она старалась забыть водоворот событий и эмоций, которые остались в прошлом.
Ей хотелось забыть обо всем на свете и думать только о Чарльзе и об их бесконечной любви — ведь это был первый день их совместной жизни. Что бы ни ждало их в дальнейшем, они все переживут вместе. «Мы пойдем вперед, держась за руки, — думала она, — и тогда нам ничего не будет страшно, мы все выдержим, все перенесем». Она вычеркнула Гая из своей жизни, когда уехала сегодня утром из его дома. Теперь наступила эпоха Чарльза… Чарльза и Люсии.
Пока все шло хорошо. Миссис Грин была мила, как ангел, проявила столько сочувствия и понимания — Люсия на это даже не надеялась. Она скорее ждала от матери Чарльза осуждения, суровости. А вместо этого встретила неожиданную сердечность, совершенно искреннюю — она это видела.
Как только они выехали за город, Чарльз откинул верх машины. Люсия сняла пальто, шляпку и позволила ветру играть волосами, обдувать лицо и воспаленные от слез веки.
Она начинала постепенно приходить в себя. Спокойная, с чувством защищенности и уверенности в будущем, она сидела рядом с мужчиной, которого обожала и который беззаветно любил ее.
— Так хорошо знать, что эти тяжелые шесть месяцев позади, с прежней жизнью покончено и мы вместе, правда, Чарльз?
Он положил руку ей на колено.
— Мне кажется, это сон, дорогая. Еще вчера в это же время я сходил с ума от беспокойства, не зная, что происходит у тебя дома, хотел даже примчаться в Марлоу, чтобы украдкой встретиться с тобой в гостинице.
— Да, а я думала о том, как бы все устроить, не уходя из семьи, — призналась Люсия. — А теперь… теперь нас уже ничто не может разлучить.
— Только смерть, моя радость.
— Столько всего случилось со вчерашнего вечера, как будто прошел целый год.
— И очень хорошо, что тебе так кажется. Пусть твое прошлое отойдет как можно дальше, на задворки памяти. Помни только о том, что ты теперь моя жена, почти законная… Миссис Чарльз Грин, начиная с сегодняшней ночи и до конца жизни. И знай, что я люблю тебя больше жизни!
Она накрыла рукой его ладонь и чуть пожала ее. Взглянула ему в глаза, и он ответил ей быстрым, полным желания взглядом, потом снова отвернулся, сосредоточив внимание на залитой солнцем дороге.
— Какое счастье — не надо больше украдкой встречаться, спешить, оглядываться, бежать на квартиру Джимми, как преступники, которых в любой момент могут поймать с поличным… О, Чарльз, ты не представляешь, как все это отравляло наши свидания!
— Да, мне тоже это не нравилось, Люсия. Я рад, что все так разрешилось. Сегодня мы с тобой будем вместе, и пусть хоть весь свет знает об этом — мне дела нет. А как только Нортон даст развод, мы сможем пожениться.
Некоторое время Люсия сидела молча, закрыв глаза и подставив лицо теплому летнему солнцу, крепко держа Чарльза за руку. Свадьба казалась ей такой далекой — столько еще предстояло пережить, пока наступит этот счастливый день. Но она была бесконечно счастлива оттого, что положен конец мучительной неопределенности, лжи, изменам, а главное — отвратительному фарсу, который ей приходилось разыгрывать перед Гаем, притворяясь, что она по-прежнему его жена. Ей казалось, что на всю жизнь у нее останется на сердце шрам от тех дней… Возвращаться домой к ненавистному мужу прямо из объятий любовника — это было для нее гораздо тяжелее морально, чем физически, это медленно, но неуклонно убивало ее, но она все терпела… ради детей.
Люсия быстро отогнала прочь мысль о дочерях, открыла глаза и улыбнулась Чарльзу.
— Милый, — сказала она, — я хочу это выбросить.
Чарльз покосился на «это». Обручальное кольцо!
Он скрипнул зубами. Остановив машину на обочине, снял кольцо с пальца Люсии и закинул его далеко за придорожную изгородь.
— Пусть его найдет какой-нибудь бродяга или фермер и продаст — хоть кому-то оно принесет пользу, — мрачно сказал он.
Люсия закусила губу и засмеялась.
— О, милый… теперь у меня не будет кольца.