Солнце в кармане
Шрифт:
Здравствуйте, мама.
Лето в самом разгаре и наверно тоскуете вы по полевым и огородным работам. Так чувствую. И пусть живут с миром Аркашка с Хайкой и Тимошка-пьянь — ты мама не написала фамилий и отчеств наших соседей — не надо, мама, превращать душевную нашу переписку в доносные листы.
Ох, и курьезные у меня подопечные, право слово! Седые головы, мудрейшие словеса произносят, а простых вещей не знают — показал им пару раз, что с водой деется, что такое омут глубокий, темный, чистым ручьем вырытый, как, если не испугаться да самому до низу до нырнуть — во тьме омутной тот ручеек вихрами вьется и светится. В большое изумление они пришли! Еще показал, как волна сильная под водой идет, а по верху не зыбнет, тому они не удивились, а весело и дружественно по плечам похлопали. С тех пор они меня в свои разговоры приглашать стали, что б сидел рядом слушал, а что интересным или казусным покажется, так что б ни стеснялся, говорил вслух.
Забыл сообщить — нам построили новые помещения для лабораторий, и местечко для ночевок выделилось в новых строениях. А строения все каменно-бетонные с паровым отоплением. Спецконтингент мой расширили — более двадцати единиц в строй добавили. Тут мне всяко разно, а повышение будет. Буду самое малое замкомроты Колобов.
Не скучай. Мама, в городских стенах. Твой сын Егорий.
— Письмо.
Здравствуйте, Анна Гавриловна. Пишет вам ваш сын — Комроты Колобов Егорий Евстафьевич. Общее число под моим руководством — вещь секретная, но скажу не только спецконтнгент, но и значительное число всяких разнорабочих помощников, и отряд спец. надзирателей подо мной коим только и разрешено присутствовать в помещениях объекта. Вообще — комроты звание мало соответствующее величине поставленных передо мною задач партией и руководителями комитета. Но просят подождать, мол, особо выдающимся работникам комитета будут присвоены специальные звания, как при царском режиме звучащие, но с новым, революционным содержанием.
Работа кипит, должность моя не маленькая, но хлопотливая. А всё ж собираемся мы с профессорами чаёк попить вечерками, да с крендельками, — благо и повар у нас нынче свой. Знатный повар, на выпечку знатный и на прочие супы с тефтелями, — в великом ресторане московском ранее хозяйничал. Теперь у нас.
Приезжал к нам человек иностранный, обнимался с профессорами, мне руку пожал, высокий такой с носом орлиным, а глазами такими, что мутно в голове делается коли глянет. Говорили много, на языках непонятных, я прокашлялся, они и сконфузились, перешли на русский. Помянули мою, так они сказали, находку — светящийся ручей в глубоком омуте, стали отчего-то сравнивать с золотой жилой в твердой породе ветвящейся и в ней теряющейся и как бы рождающейся искорками в тьме, кажется, пустого камня. Говорили, спорили об общей природе явлений и тут же смеялись как над удачной шуткой, что — то добавляя, наподобие: " и камень родил мышь". А я возьми да брякни, что во тьме золото не светится, потому как связана своей массой, а там, на кончиках жилы, где его мало, оно и светится, потому как не отягощена и движется мало, мало, не заметно глазу, а движется. А что движется, то трется — от того и свечение. Ученые головы враз замолкли. А иностранный гость подошел ко мне, взял мои руки в свои и внимательно посмотрел мне в глаза, так, что я на миг выпал из сознания. Когда он вернулся к профессорам, услышал, как Маслов сказал: " Я говорил тебе, Никола, что человечество не безнадёжно". Гость в сопровождении штатских, но по всему — из нашего ведомства, лиц уехал через два дня. И все эти два дня меня преследовала жуткая головная боль, а ночью снились светящиеся и движущиеся шары и колышущиеся паутины и давящая, тяжело ворочающаяся тьма. "Игры мироздания", туманно ответил мне старейший из профессоров на мою жалобу.
Голова побаливает до сих пор, и сейчас, когда вам, маменька, пишу письмо, но уже значительно тише, чем по началу. Так что выздоровею, с божьей помощью.
Не волнуйся, скоро обещали отпуск, увидимся. Твой сын, Егор.
………………………..
На этом заканчивались листы за подписью Колобова Егория, прямого и непосредственного деда Егора. Конечно, это были не сами письма, а старательные копии. Но живое дыхание проходило и через эти бесстрастные ровные строчки.
Дальше, тем же почерком переписанные, пошли письма от другого отправителя.
Пока Егор вчитывался в округлый почерк и представлял себе деда молодым и ретивым комсомольцем, — румяным, худеньким и в форме не по размеру, Мальцев читал ему лекцию из курса — путеводителя по закулисью злободневной политики:
— Все человеческие занятия, не продиктованные напрямую основными инстинктами — выживания и размножения, суть — Игра. И мы, тобой тоже играем, двигаясь в поезде по направлению, куда Макар телят не гонял. Мы играем свою игру, вписывая её в игру чужую. Но, что бы сыграть правильно игру, сыграть выигрышно, полезно все-таки знать хотя бы правила игры, а также расклад сил — и своих, и противостоящих.
В элите России — несколько групп, не тех узкоспециальных кланов типа "менты", "газовики", "элктрочубайсята", "питерские", "старосемейные", а группы настоящих государственников, чье влияние проходит срезом по всем группам влияния всех сфер государственной финансовой и экономической власти.
Михаил Федорович не "коммуняка", но сторонник разумной изоляции. Но не только для того что бы накопить силы и спастись от растаскивания. А, как он выражается: "сжаться, сконцентрироваться и совершить прыжок". И это реально, потому что в России масса разваленных производств, а в мире и у нас масса разработок абсолютно новых видов продукции, уникальных изделий.
Чуток к потребителю и быстр на реакцию. Таким нам преподают капиталистический рынок, но любое массовое производство очень инерционно и скорость изменений здесь не по социалистически проста: перекрыл финансовый краник и всё — Гуляй, Вася, без работы — ни кто не вписывал в новую конституцию права на труд.
Мы никогда не потребляем самое новое и передовое. Многие готовые разработки и улучшения стоят в плановом пакете, и ждут своей очереди на внедрение, пока предыдущий товар не исчерпает спрос. Например, процессоры уже сегодня могли бы быть, пусть по заоблачной цене, но в тысячу раз производительней. Только монополистам этого не нужно: "Intel" и "AMD" вводят новые продукты по очереди. Но никто их не ловит на явном сговоре — в ходу "дозированный прогресс".
И это Мировая практика. Существуют на то или нет негласные соглашения, но осведомленным в научно-технической сфере людям ясно — происходит искусственное сдерживание развития человечества. Я не буду говорить о критических перекосах в этом пресловутом "развитии человечества". С этим не нам разбираться поручено.
Нам достаточно понять, что сама логика прибыли не дает производству помимо его сущностной инерции шанса резко перестроить всю огромную капиталистическую машину до выхода на новый уровень.
А нам, России — по большому счету, терять не чего! До сих пор есть шанс прыжка. Но последнее время Россию начали все сильнее "вязать". Вводить не старые, но и не супер новые технологии. Не из тех, что только стоят в "плановом пакете" на внедрение транснациональных корпораций. Производства — автомобилей, сельхозтехники, медицинских приборов и препаратов, авионики, бытовой техники и т. д. Вводят производства "на уровне", но "дублирующие" производства. Того, что на Западе вот, вот истечет срок.
Это политика части нашей элиты — говорящей о благе России и тянущей её в ВТО. А рамки ВТО, в купе с производством "на уровне" — это кандалы для России, тверже процентов по займам МВФ.
И России не прорваться в лидеры, если играть по Западным правилам. Нужно отвергнуть, сломать правила!
На этих словах Сергей Мальцев осторожно спустился с верхней полки уселся напротив Егора и наклонившись к нему, уже пребывающего во всём внимании, заговорщески понизив голос, продолжил:
— Михаил Федорович пошел в атаку. Он хочет забросить "мяч" далеко вперед. Что бы все игроки, — и "совсем чужие" и "не совсем наши", и медленно соображающие, и инакомыслящие, и Американские, и Европейские, и Евразийские — все! — хочешь, не хочешь, а покинули свои "номера на поле" и рванули бы за "мячом".