Солнце за нас!

Щербаков Алексей Юрьевич

— А что со мной было?

— По словам тех, кто вызвал карету "скорой помощи" [5] , вы шли по улице и вдруг потеряли сознание. В таком виде вас и доставили. Утро было утром.

— А сейчас?

— Пять часов пополудни. Разное может случиться. Вот что, попробуйте встать.

Максим попробовал. Только теперь он обнаружил, что одет в белье, которое видел только в кино.

— Голова не кружится.

— Нет, всё отлично.

— Странно. Но, вообще-то, человек — механизм недостаточно изученный. Вам бы стоило полежать пару дней.

5

"Скорая"

в Париже была на автомобилях, но название сохранилось.

— А можно я пойду домой?

— Дело ваше.

Доктор явно был даже рад. Оно понятно. Наверняка в этой больнице дефицит свободных коек.

— Но всё-таки лучше, чтобы за вами кто-нибудь приехал.

— У нас нет телефона.

— Хорошо. Сейчас вам принесут вашу одежду. Ценные вещи получите у старшей сестры.

О! Если есть ценные вещи, то это уже не так плохо.

Вскоре принесли шмотки. Ими оказалась рубашка, которая расстегивалась только до середины, видавший довольно потрепанный светло-коричневый костюмЮ такая же шляпа и порядком стоптанные туфли. Да уж, явно не мальчик-мажор.

Ценные вещи оказались двенадцатью франками и двадцатью сантимами. Интересно, а откуда у него не такие деньги? Но этого Максим уточнять не стал.

Возле места старшей сестры висело зеркало, примерно поясное. Максим глянул в него. А парень-то симпатичный. "Высокодуховный", как называл такой тип мужчин Максим. А вот с физической подготовкой у Петра явно было не в порядке. Максим-то занимался кикбоксингом. Особых успехов не достиг, но докапываться на улице к нему не стоило.

И ведь это не есть хорошо. Потому что у данного тела нет ни силы, ни, что главное — отработанной моторики. А мозги-то помнят... Вот решишь дать кому-нибудь в рыло — и выйдет сплошной позор. Но кикбоксинг — это ведь "французский бокс". Он сейчас очень даже распространен. То есть тренера найти не проблема. А кость-то у Петра широкая, мышцы можно быстро нарастить.

Другое дело — деньги нужны. Тут тебе не Санкт-Петербургский государственный университет, бесплатных секций нету.

Эмиграция как она есть

До дома Максим добрался быстро, на метро. Он вместе с отцом жил на улице Бурсье. Центр. Но только в центре, кроме роскошных квартир есть ещё и мансарды. В которых зимой, кстати, очень холодно. В одной из таких мансард, в двухкомнатной квартире и жили Холмогоровы.

Открыв дверь, Максим услышал голоса из кухни. Он прошел туда. Отца он узнал — это был полнеющий мужчина лет под пятьдесят, сохранивший барские замашки. Хотя в убогой кухне это смотрелось комично. Двое других были отцовскими приятелями, тоже эмигрантами. Один Владимир Анатольевич, ровесник отца, другой Михаил Константинович, помоложе.

На столе стояла большая бутылка вина, литра в два. Пили недавно, уровень жидкости был ещё высок.

— Здравствуйте господа.

— И тебе привет. Выпьешь с нами? — спросил Владимир Анатольевич.

Максим не слишком любил алкоголь, но сегодня захотелось выпить стаканчик-другой. А заодно послушать разговоры. Он взял из буфета стакан.

Все посмотрели на него с некоторым удивлением. Позже Максим узнал, что Петя никогда не принимал участие в подобных посиделках. Но вино без вопросов налили.

— Вот представляете — французские большевики открыто собирают деньги на помощь голодающим в Совдепии! И власти это терпят!

— Безобразие. — Согласился Михаил Константинович.

— Так голодающие причем? — Не понял Максим. Разве все мужики большевики?

— Да все они там хороши. Озверевшее хамье! — Буркнул отец.

А ведь никакого имения у них не было! Ничего они у него не сожгли. С чего это папаша так мужичков ненавидит?

Тут встрял Владимир Анатольевич:

— Понимаете, Петя, большевизм — это своего рода духовная "испанка". Она заражает всех. Если народ не поднялся, значит — они тоже уже заражены. Мало того. Сейчас эта зараза распространяется по Европе. Уже многие больны. А что такое большевизм? Это разнузданная азиатчина. Он отрицает все европейские культурные ценности. И прежде всего ему ненавистны представители интеллигенции, то есть единственной в России мыслящей прослойки. На Европу надвигается новый Чингис-хан...

Мужик задвинул длинную речь, Максим скоро потерял нить. Он успел маленькими глотками выпить свой стакан и налить ещё — а Владимир Анатольевич всё говорил и говорил. Несколько раз он повторял тему о необходимости пойти на большевиков крестовым походом. Так, что-то подобное говорил товарищ по фамилии Гитлер...

Наконец он иссяк, но эстафетную палочку взял Михаил Константинович. Он тоже стал что-то длинно и путано излагать. Суть была примерно та же. Французским властям надо, не теряя времени, пересажать местных коммунистов. Потом договориться с Германией на любых условиях — и двинуть войной на "Совдепию". Интересно, что никто из троицы в войне не участвовал. Возможно, поэтому все трое были очень воинственно настроены.

Так дело и шло.

Максим, когда читал Чехова и Куприна, всегда поражался, что герои произведений закатывали речи на две-три страницы. Он-то думал, что это условность, литературный прием. Вон в фильме "Гусарская баллада" все герои вообще стихами говорят. И никто не думает, что тогдашние гусары на войне так изъяснялись. И только теперь он понял, что Чехов и Куприн не зря называются писателями-реалистами. Они описывали то, что видели. Причем Максим, когда говорил, то всегда наблюдал за реакцией собеседника. Если видел, что его не слушают, тут же сворачивал базар. А эти... Им было без разницы. Вещали как глухари на току.

Максим подумал: "Кажется, я начинаю понимать, почему большевики взяли власть. Если все остальные так мели языком, то им и особо напрягаться не пришлось."

Сидели долго. Два раза Максим бегал за догонкой. Пил он мало. А папаша с дружками порядком нахрюкались и обсуждали как надо казнить большевиков и социалистов. Обратившись к памяти Пети, Максим понял причину неприязни того к отцу — папаша с его дружками чуть ли не каждый вечер мусолили одно и то же! Впрочем, откровенная злоба не нравилась и Максиму. Дело тут даже не в ненависти к своей Родине. Максим не являлся особым патриотом. Хотя как-то в Германии и начистил рыло одному козлу, который стал орать про русских варваров, которые в сорок пятом насиловали бедных немок. Но вот эта тупая озлобленность... И ведь у таких дети могут вырасти или такими, кто в его мире шел служить нацистам или наоборот — побегут вступать в местный комсомол. Причем, скорее второе. Максиму один парень, увлекавшийся историей разведки, говорил, что в эмигрантских организациях агентов НКВД было как грязи. Теперь понятно, откуда они брались...

Кстати никто, кажется и не заметил никаких изменений в "Пете". По той причине, что этих типов волновала только своя болтовня.

В конце концов, Максим решил, что с него хватит — и отправился в свою комнату. Остановка не слишком впечатляла. Кровать, письменный стол, шкаф и книжная полка. Последняя была полупустой. Понятно, что из России ничего не утащили, но тут-то эмигранты сидели аж три года! Да и литературка... Из знакомых были Луи Буссенар и Генри Райдер Хаггард [6] на французском. Остальные издания, судя побложкам, были примерно такими же. Да уж, чтиво для тринадцатилетнего пацана. Инфантильность в запущенной стадии.

6

Генри Райдер Хаггард — английский писатель, трудившийся в приключенческом жанре. В России известен прежде всего по книге "Копи царя Соломона". А вообще-то он написал прорву книг.