Солнечная ведьма
Шрифт:
– Я знаю, почему ты страдаешь. Иногда ты говорил во сне, – объяснила она, отчаянно пытаясь сменить тему. – Ты говорил о людях, которых потерял. О людях, которых любил.
Рука на ее запястье сжалась чуть сильнее, но она не обратила внимания на столь тонкий намек.
Их с Софи лица находились совсем рядом, ее губы, полные и розовые, слегка приоткрылись.
– Всякий раз, когда я скучаю по матери или шурину, – тихо сказала она, – Жульетт рассказывает мне истории, которые заставляют меня почувствовать себя гораздо лучше. Они дают мне надежду.
– Я
Она быстро облизнула свою сочную нижнюю губу.
– Эти истории не выдумка, они настоящие. Ты должен верить словам Жульетт. Она знает много вещей, о которых не знают другие.
– Да, я это слышал.
Софи слегка склонила голову набок.
– Когда я была маленькой и плакала из-за смерти мамы, Жульетт рассказала мне, что существует много миров, подобных нашему. В тех мирах мы проживаем свои жизни по-другому. Все зависит от места, где мы живем, от людей, которые нас окружают, от решений, которые мы принимаем или принимали прежде. В некоторых из тех миров много магии, в других нет совсем. Некоторые из них темные, но большинство – счастливые.
Кейн покачал головой.
– Ты действительно думаешь, что эти небылицы принесут мне облегчение?
– Это не небылицы, – запротестовала она. – Это правда. Жульетт говорит, что эти миры находятся очень близко от нас. Ближе, чем мы можем себе представить. Они – сны, дыхание, шепот магии и по крайней мере в нескольких из этих мест наши любимые живы. Закрой глаза и представь…
– Убирайся, – приказал он, выпустив ее руку и отстранившись. – И забери с собой свои нелепые фантазии.
Софи отодвинулась, но не встала с постели. Она сидела на краю матраца, так близко и все же… недостаточно близко.
– Я хочу остаться с тобой, пока тебе не станет лучше, – сказала она.
– Не думаю, что мне вообще когда-нибудь станет лучше.
– Мне так жаль. Я бы хотела…
– Возможно, тебе лучше не произносить пожеланий, Ангел, – прервал он. – В последний раз у тебя не очень хорошо получилось.
Софи прикусила нижнюю губу, мгновение пристально смотрела на него, а потом резко вскочила с кровати. Она подняла ребенка с соломенного тюфяка и крепко прижала дочь к груди, словно та была ее щитом.
– Полагаю, ты скоро уедешь из Шэндли.
– У меня не много причин оставаться.
Она покачала головой.
– Нет, не много.
В голове Кейна мелькали воспоминания, которые когда-то привели его к бутылке – крики и вид свежепролитой крови – словно это случилось вчера, а не год назад. Он пытался не вздрагивать.
– Иди, – приказал он.
– Ты должен взять с собой побольше лекарства Жульетт, – быстро сказала Софи. – И я с радостью приготовлю для тебя еще одну чашку перед уходом.
– Хватит с меня ведьминских снадобий, – отрезал он. – Вообще-то и самих ведьм с меня тоже хватит. – Разумеется, его заботила вовсе не Софи, он просто не хотел, чтобы его дочь несли через таверну, полную пьяных. Только поэтому он добавил: – Спустись по черной лестнице.
Софи попятилась из комнаты, и если бы его голову не разрывала такая ужасная боль, Кейн, возможно, почувствовал бы раскаяние из-за муки в ее глазах. Но у него не было времени на раскаяние. Не сегодня ночью.
Убегая вдоль обочины ведущей к дому дороги, Софи старалась не плакать. В любом случае, слезы, которые она не смогла удержать, должны высохнуть до того, как она доберется до дома. Если Айседора решит, что это Кейн заставил ее плакать, то сделает ситуацию еще хуже.
Он имел полное право сердиться. После всего случившегося он никогда не захочет увидеть ее снова, да он и не хотел. Не хотел. И она должна радоваться. Несомненно, для всех будет лучше, если Кейн уедет, и они никогда больше не встретятся.
По крайней мере она осознала свои ошибки. В следующий раз, отправившись на свидание, она уедет подальше от дома, как делала ее мать, и не станет оставлять подарки. Больше никаких пожеланий исцеления, она вообще не станет использовать свои таланты. В следующий раз…
Внезапно она не смогла даже представить тот следующий раз. Каждая встреча будет заканчиваться болью и сожалением? Если так, возможно, одного ребенка и одного любовника достаточно.
Вспомнив реакцию своего тела на руку Кейна, сжимавшую ее запястье, на губы, ласкавшие ее шею, и пальцы на ее груди, она осознала, что у нее будут другие любовники. Когда-нибудь. Но только после того, как она вычеркнет из памяти все воспоминания о Кейне Вардене.
– Софи?
Софи испуганно обернулась к окликнувшему ее по имени мужчине. С улыбкой на лице к ней приближался Гэлвин Фарел. Он был одним из самых привлекательных мужчин в Шэндли, она это признавала, и весьма уважаемым торговцем и владельцем нескольких местных предприятий. Он уже не единожды выказывал ей свой интерес. Даже предложил выйти за него замуж, когда она была беременна Арианой, и один раз повторил свое предложение после рождения ребенка. Она, конечно, решительно отказалась.
Но не смотря на красоту и откровенную заинтересованность Гэлвина, ничто в нем не вызывало у нее желания к нему прикоснуться. Она разглядывала его лицо, густые темные волосы, темно-карие глаза и ничего не чувствовала.
Гэлвин утверждал, что состоит в родстве с императором. Тот был его дальним кузеном через брак или что-то в этом роде. Гэлвин всегда считал это своим неоспоримым преимуществом и упоминал то министра, то генерала или даже самого императора, будто подобные знакомства добавляли ему значимости.
– Не стоит ходить одной в темноте, – сказал он с легким беспокойством в голосе. – Пожалуйста, позволь мне проводить тебя до дома.
Софи покачала головой.
– Нет, спасибо. Это слишком далеко.
– В хорошей компании время летит незаметно.
– Не хочу тебя утруждать. – Ей необходимо было побыть в одиночестве прежде, чем показаться на глаза сестрам. Успокоиться и изобразить улыбку, способную одурачить их обеих.
– Я настаиваю.
Софи поуютней устроила на руках спящую Ариану.