Солнечные узоры
Шрифт:
К Ивану Михайловичу перешло увлечение соломенными кровлями от деда. Знал мастерство и его отец, но он давно погиб, еще в первую империалистическую. Сам же Иван Михайлович 1914 года рождения, инвалид Великой Отечественной. До настоящего времени работал в колхозе шофером (и это с протезом!), но не забывал соломенные кровли и с радостью брался за такую работу, когда его по старой памяти просили односельчане. А свой дом перекрыл все-таки железом. Отчего так?
— Это наш колхоз выделил мне железо как фронтовику-инвалиду, иначе и свой дом покрыл бы соломой. Но поди попробуй нынче ее разыщи! Ведь не всякая солома пойдет в дело. Издавна для крыш брали только ржаную солому и только серпом убранную. А машина ломает ржаной стебель, не о соломенной же кровле думает комбайн, — смеется Иван
Михайлович, а потом добавляет: — А в наших окрестностях рожь почти не сеют. Колхозы в основном животноводческие и свои поля засевают клевером и люпином.
Да, не столь уж часто Ивану Михайловичу приходится брать в руки свою щетку. Мы благоговейно передаем ее из рук в руки, стертую, но еще годную к делу. Теперь нам зримее стал образ соломенных кровель, называемых по разному из-за разности техник: «под щетку» и «под жердь».
Мы нашли мастера, который поможет воссоздать мемориальную избу, в которой не раз бывал В. И. Ленин. Иван Михайлович согласился, не стал ссылаться на фронтовое увечье. «Для такого дела я новую щетку сделаю. Как же, как же, в самих Горках работать», — говорил он, заметно волнуясь.
Действительно, разве мог ожидать народный умелец, что понадобится его редкое ныне мастерство для ответственной работы в Государственном историческом заповеднике «Горки Ленинские»!
Реконструкция дома крестьянина Шульгина в деревне Горки разительно отличалась от нашей работы в Богданове. Дом Шульгина был одним из двух пятистенных домов, крытых железом, на всю растянувшуюся вдоль Каширского большака деревню. Сам Шульгин перед революцией только назывался крестьянином, он уходил на отхожий промысел в Москву. Его дом стоял на краю деревни, и из небольшого приусадебного фруктового сада открывался вид на окрестные леса и поля.
Давно уже вошел сильно перестроенный впоследствии дом Шульгина в современную застройку поселка. Каширский тракт обернулся быстрым шоссе. Летят вдоль ухоженных домов поселка автомобили, а когда-то…
9 января 1921 года по приглашению крестьян деревни Горки в доме Шульгина выступил с докладом о текущем моменте В. И. Ленин. Доклад продолжался около двух часов. Владимир Ильич рассказывал о международном положении, о решениях VIII съезда Советов, о плане электрификации страны. Затем Ленин ответил на многочисленные вопросы крестьян.
Тогда же у Владимира Ильича возникла мысль провести в деревню Горки электричество из бывшей усадьбы Моро-зовой-Рейнбот. Ленин взял на себя контроль за осуществлением этого замысла, и с его активной помощью к июлю того же года деревня была электрифицирована.
К сожалению, дом, в котором выступал В. И. Ленин, не дошел до нашего времени. Две существенные перестройки — в 1935 и 1957 годах — не только изменили его облик, но и не сохранили основных архитектурных элементов постройки. От старого дома, построенного еще в 1912–1913 годах, остались лишь оштукатуренный с западного фасада цоколь белокаменного фундамента, двупольные (двустворчатые) филенчатые двери, два наличника на нынешней северной террасе да еще часть карниза с северо-западной стороны главного фасада существующего дома.
Помимо многочисленных описаний памятного вечера сохранилась фотография мемориального дома, снятого с юго-западного угла усадьбы, то есть со стороны Каширского шоссе. Снимок был далек от совершенства. Негатива не было. Но бережно сохраняемая любительская фотография все же давала возможность с определенной точностью произвести реконструкцию дома.
Большим подспорьем для нас оказались частые встречи с младшим сыном Шульгина Василием Васильевичем. Он хорошо помнил дом и усадьбу 1921 года. В ту пору ему было тринадцать лет.
В последующем Василий Васильевич, оставшись хозяином дома, сам занимался его переделками и, довольно-таки основательно разбираясь в плотницком деле, смог подробно рассказать нам, каким же был дом в те далекие годы.
Усадьба Шульгиных была достаточно обширной (примерно 30 соток) и принадлежала к середняцкому хозяйству. На территории ее помимо жилого дома располагались рига, сарай, баня, около двенадцати ульев, кусты черной смородины, небольшие яблоневый (примерно восемь деревьев) и вишневый сады. Перед жилым домом находился палисадник, отгороженный от большака забором-штакетником.
В начале строительства дома была рублена одна клеть. Через год к ней прирубили вторую и, очевидно, тогда же к образовавшемуся пятистенку пристроили сруб хозяйственного двора. Жилой сруб покрыли железом, окрашенным зеленой краской, сруб двора — соломой под щетку.
Стены открытого жилого сруба, рубленного «в лапу», были установлены на бутовом фундаменте с белокаменным цоколем. Углы сруба зашили вертикальными тесинами-прибоинами. Снаружи дом выкрасили охрой.
На крыше главного, западного, фасада на Каширский большак выходило два слуховых окна. Протяженность дома составляла 20 аршин (14 м 20 см).
Помещения дома делились на летнюю часть, далее через сени — на первую комнату, разделенную перегородками на кухню, где стояла русская печь, обращенная челом ко двору, на прихожую и спальню. Вторая комната была равна по площади первой (7 X 7 аршин). Здесь и произошла встреча крестьян с В. И. Лениным.
Мы мысленно восстанавливаем рассказы Василия Васильевича Шульгина. Будто тогда вместе с ним, подростком, осторожно переступаем по свежевымытым некрашеным половицам пола, чтобы забраться на печь и, не путаясь под ногами у взрослых, слушать и слушать эти такие взрослые, сразу непонятные, но захватывающие дух уверенные горячие слова о близкой будущей жизни. Какая она будет, эта жизнь, вряд ли представлял себе подросток, но то, что она будет иной, необычной, это он понимал, вглядываясь в знакомые лица своих деревенских, стараясь запомнить лицо человека, имя которого всегда слышал вместе с именем республики рабочих и крестьян.
В комнате у стола с точеными ножками стояло пять венских стульев. Владимир Ильич, раздевшись, подошел к столу, опустил раненую руку на круглую спинку стула. Двадцатилинейная керосиновая лампа «люкс», подверченная на полную мощность (для такого важного дела не жаль керосина!), висела над столом, и Владимир Ильич чуть щурился, оглядывая напряженные лица крестьян, рассевшихся на внесенных в дом лавках.
Круглая железная печь с неподходящим к данному собранию прозвищем «буржуйка», дышала жаром, и странно, ничегошеньки не понимая, что творится на грешной земле, взирали из красного угла лики святых. А в комнате перед мысленным взором каждого вставала молодая Республика Советов. Ей был нужен хлеб и уголь, ей был нужен электрический свет и еще многое другое, что не поднимешь врозь, ибо для этого нужна великая сила — союз крестьянства с пролетариатом.