Солнечные зайчики
Шрифт:
– Сейчас я его осмотрю, постараюсь понять, от чего он умер, потом мы завернем его в один из наших ковров и положим в твою машину.
– Чего?! Что?! Ты стукнулась? – Спортсмен вскочил со стула, на котором до этого мирно сидел, и подлетел к Лере. – Какого хрена ему делать в моей машине? Я там покойников не вожу. Забыла, у нас для этого есть рабочий транспорт?
– Семен Игнатьич, этот мужик не наш, он внеплановый, я не могу с ходу придумать, куда его деть.
– Ну, пусть у тебя переночует, не первый же раз. Отнесем его в твою «кладовую» и пусть себе лежит, а завтра ребята тебе помогут перевезти его на работу.
– Нет, – отрезала Лера. Она уже опустилась на колени и осматривала лодыжки мертвого мужика. Засучив правую штанину
– Что значит «нет»? Не глупи, – пытался вразумить Леру коллега. – Я тебя сегодня совсем не узнаю: так ведешь себя, как будто все это в первый раз. Как будто ты ни разу не оставляла и не крошила трупы в своей квартире. Валера, что за фигня? Зачем нам этот геморрой – с ковром, моей машиной и твоей срочностью? В чем дело-то? Да, я уже понял, что у тебя должен быть выходной, никаких трупов и бла-бла-бла. Но, раз такая ситуация, нельзя, что ли, сделать как всегда: видим труп, несем его в кладовую, дальше ты химичишь, как твоей душе угодно, а мы берем рабочую машинку и везем тело или то, что от него останется, туда, куда ты скажешь? Все просто, как дважды восемь.
– Сегодня никаких трупов и их следов в этой квартире быть не должно. Это окончательно и бесповоротно. Точка.
– Чего так? Я ведь просто прошу объяснить.
– У меня сегодня свидание, здесь, в этой квартире, – сказала Лера, не глядя на Спортсмена.
Она уже была полностью увлечена любимым делом и первые секунд тридцать даже не замечала, как ржет Семен Игнатьевич. Потом до нее дошло, что смеется он над ее последними словами. Она поднялась и сурово посмотрела на собеседника:
– Че ты ржешь?
– Ты… ха-ха… ну ты… ха-ха-ха, – Игнатич все никак не мог остановиться, смех уже согнул его пополам, но он ничего не мог с собой поделать. – Ну ты даешь – свидание! Вот выдумала, – продолжал смеяться Семен. – Ладно, в то, что ты потрахиваешься изредка, я еще могу поверить, но СВИ-ДА-НИЕ! Хорошая шутка.
– Семен Игнатьич, это не шутка. Я серьезно: ко мне вечером придет мужчина, важный, нужный мужчина, понимаешь? Вот этого, – она показала рукой на труп, – он точно не должен видеть.
Лера говорила самым суровым тоном, на какой только была способна. Она знала, что уговорить Игнатьича засунуть этот чертов труп в его личную машину практически невозможно, но попытаться стоило.
– Лера, нет. К себе в машину я его не положу.
Спортсмен вмиг стал серьезен. Он говорил спокойно и очень тихо. И по тому, что он назвал ее Лерой, блондинка поняла – все уговоры бесполезны. Она подумала было, может, попробовать умолять, но уже знала: это не поможет.
Машину Игнатьича в их команде называли НЗ, и для своего хозяина она действительно была неприкосновенным запасом. Даже в 90-е, когда Семен Игнатьевич Х., будучи уже авторитетным бизнесменом, то есть довольно известным преступником, в один не прекрасный момент лишился всего, машину он не продал. Он отвез свою «Импалу» 67 года выпуска в какую-то глухую деревню и оставил там до лучших времен. Машина за несколько лет ожидания «лучших времен», конечно, утратила былой лоск, но когда Игнатьич приехал и отогнал ее в город, то уже смог себе позволить обновить и улучшить свой драгоценный раритет. Кстати, откуда у простого советского учителя русского языка появилась такая машина, никто не знал. Но факт остается фактом: даже сейчас Спортсмен на «Импале» из всей команды возил только Леру и только по крайней необходимости, ну или если ей было «очень-очень надо, ну пожалуйста». Вот и сегодня утром Валера, у которой не было прав, попросила Семена Игнатьевича свозить ее в супермаркет и обратно. А когда он помог занести в квартиру все ее пакеты, тут их уже ожидал труп.
Прокручивая в голове события сегодняшнего утра, Спортсмен вдруг понял, что Леры не было дома всего два часа. Как за это время на ее кухне материализовался мертвый мужчина – еще одна загадка этого дня. Первой
– Слушай, я тебе никак не могу помочь увезти этот труп, сама понимаешь, как минимум из-за того, что день на дворе. Но разобраться хочется. В общем, кто бы его ни убил, он сделал все быстро – тебя же не было всего пару часов.
– Я об этом уже подумала, но сейчас мне главное понять, куда его спрятать и побыстрее. Игорь придет уже скоро, а мне еще все подчистить надо.
– Игорь… Ну-ну. Я так понимаю, он не в курсе, кем и где ты работаешь, – констатировал им обоим известный факт Семен Игнатьевич.
– Нет, блин, я ему на первом же свидании рассказала, что работаю внештатным патологоанатомом, тире потрошителем у местного бизнесмена, тире неофициального хозяина города, тире серийного убийцы.
– Что-то много тире. Чего ж ты тогда работаешь у него, раз он такой? Ах, да! Маньячек-то не везде принимают. Высшее образование, санитарная книжка, знание языков, в общем, кучу требований нынче предъявляют к специалистам этого профиля, – снова пошутил Спортсмен. – Хотя крошишь ты людей идеально, чего им еще надо?
– Очень смешно. Ха-ха-ха, – состроила недовольную гримасу Лера.
Она взяла из рабочей сумки пробирку и собрала в нее немного крови из лужи на столе.
– Сам-то не в восторге от такого начальника: вечно жалуешься на переработки, ночные вылазки… да и вообще на все. Что ж не уходишь?
Блондинка укоризненно посмотрела на Семена Игнатьевича. Он опустил глаза. Лера знала, что задела его за живое, да и себя тоже.
Они то и дело задавали себе исключительно риторический вопрос: когда все это кончится? И оба знали ответ: никогда. Их начальник – единственный человек в этом городе, который мог удовлетворить странные потребности этих двоих: ему постоянно нужно было избивать кого-то, а ей бесконечно хотелось копаться в мертвых телах. Он мучил людей до смерти, а она – после. Они оба были хладнокровными извергами, кончеными психами, и хоть последнее определение не признавали – но и опасными маньяками тоже. Поэтому и не уходили от своего шефа, – еще больше двинутого на убийствах самодура. Последнего забавлял только процесс запугивания и морального изматывания жертвы, а с его деньгами он мог позволить себе делать это так часто, как только хотел. Так что да – работы у этой парочки было много. Но самое главное – они практически никогда не задумывались над тем, что за люди их «клиенты». Хорошими они были или плохими? Остались ли у них семьи? Был ли с ними знаком их начальник, или это случайно выбранные жертвы? Практически никогда…. Но все же были редкие моменты, когда они просто люто ненавидели своего босса. Своего босса, но не себя. В этом и была вся их маньячная суть.
Сейчас настал как раз один из таких моментов. Лера отложила пробирку с образцом крови покойника, сняла перчатки и пошла к окну.
– Давай покурим, – предложила она Игнатьичу.
Он тоже подошел к окну и оперся на подоконник. Закурив, оба как будто почувствовали себя лучше, но и он, и она по-прежнему думали об одном – когда все это кончится и хотят ли они, чтобы это заканчивалось. Спортсмен прекрасно знал, как разрядить эту гнетущую задумчивую тишину.
– Ну что, как, по-твоему, он умер? – вернул он коллегу в реальный мир.
– Слушай, это очень прикольно, – вмиг повеселела та. – У него из внешних повреждений только ссадины на кулаках, значит, он пытался отбиваться, но недолго. Хотя вроде эти ссадины не настолько свежие, не сегодняшние точно. Я думаю, он на днях подрался. Положу его на стол, поищу гематомы – внешние и внутренние – узнаю наверняка, – размышляла вслух блондинка.
– Так, а умер он от чего?
– Это самое интересное. Смерть наступила после удара чем-то острым и тонким. Били в затылок, и с огромной силой. Видишь отверстие во лбу? – Лера уже докурила и подошла к столу, за которым полусидел, полулежал жмурик.