Солнечные зайчики
Шрифт:
Если это и был чей-то дурацкий розыгрыш, то точно не новых Пашкиных «друзей» – эти олухи вряд ли могли кого-то убить и подбросить труп в их квартиру. Что же это за бред такой?
Или все же… «друзья»? Да нет! Виктор хоть и не знал, что это за гопники такие, то есть готы… Готы? Да, вроде так их Пашка называл, в общем, не знал Виктор, кто они и чем живут, да и сын был с ними всего несколько недель знаком. Но поверить в то, что подростки могут смеха ради убить человека, он не мог.
Виктор встал и подошел к окну, оно было закрыто. Отворив одну створку, он впустил немного свежего воздуха в комнату: подул ветер. Сквозняк дернул
Надо было разбираться с трупом. Вот же не вовремя. Только все налаживаться начало, вроде уже и все вещи они с Пашкой в новую квартиру перевезли, сын каких-никаких знакомых завел, а тут такой сюрприз. Кто ж убил-то этого бедолагу?
Хотя и неважно было, кто именно его прикончил и что это вообще за человек. А вот то, что это может навредить Пашке, было очень важно. Ведь…
Неожиданно громко хлопнула дверь на кухне, затем еще раз и еще. Шаги, тяжелые и угрожающе-быстрые, раздались в коридоре. Дверь в детскую дернулась, но стул не дал ей открыться. Затем еще один рывок. Виктор успел вовремя схватиться за стул и крепче прижать его к двери. Та начала ходить ходуном, затем резко все прекратилось.
– Виктор! Виктор! – яростный голос начал звать его с той стороны двери.
«Комо все-таки пришел», – подумал Виктор. Только бы с Пашкой все было хорошо.
– Виктор-р! – почти звериный рык доносился теперь из коридора, но отвечать было нельзя. Дверь начала рваться внутрь с новой силой, Комо давил на нее всем телом, но Виктор удерживал с другой стороны. Минут через пять такого противостояния все стихло. Какое-то время не доносилось ни звука, затем стало слышно, как медленно открывается входная дверь:
– Я пойду на улицу, ты понял меня! – крикнул мужской голос из другого конца коридора.
Виктор быстро отодвинул стул и открыл дверь. Встав в дверном проеме, он посмотрел на Комо – тот был, как всегда, свиреп, глаза налились кровью, рот скривился в злой усмешке. Виктор съежился и приготовился принять удар. Так и произошло: в следующую секунду Комо разбежался и набросился на него, они вместе упали на пол в детской, Комо бил Виктора кулаками со всей силы по голове и телу. Виктор не отвечал, а просто ждал, когда это закончится. Увидев труп, противник отскочил от Виктора, как зверь, испугавшийся огня.
– Это ты сделал! – как всегда, это был не вопрос, а грозное утверждение. – Это ты сделал! Ты сделал! Ты! – кричал Комо, снова лупя Виктора кулаками. Тот пытался закрываться, но, получив мощный удар в челюсть, взвыл от боли. Схватив Комо за руки, он скрутил его и молча ждал, пока тот наорется.
– Это ты сделал! Ты! Ты! Ты! Ты! Ты! – Комо вырывался, как мог, ярость придавала ему сил, так что Виктору пришлось нелегко. В какой-то момент Комо попытался укусить его за руку и ему это удалось: Виктор отпустил парня и стал унимать кровь, сочившуюся из ладони, зубы Комо оставили приличные раны. Воспользовавшись заминкой, бешеный парень вновь кинулся на Виктора, но тот успел отскочить и бросился в коридор: его последней
– Смотри! – громко, но спокойно сказал Виктор. Он зажал руки Комо одной своей рукой так, чтобы тот не дрался, а другой снова стал поворачивать его лицо к зеркалу. – Смотри! – повторил он тихо, но настойчиво.
– Нет, ты врешь, нет! – орал Комо.
– Смотри на себя, смотри! – говорил Виктор, он знал, что, если зеркало не подействует, придется делать укол или вызывать врача, и то и другое было ужасно тяжело пережить.
– Смотри, смотри, смотри на себя… Пашка, посмотри на себя, Пашенька, пожалуйста, успокойся, – шептал он сыну, все так же крепко держа его и стараясь заставить посмотреть в зеркало.
– Нет, нет! Ты врешь! Ты врешь! Ты все время врешь! – Виктор почувствовал, что Комо потихоньку отступает, так как Пашка стал меньше сопротивляться. Помотав еще пару минут головой, сын, наконец, осознанно посмотрел на себя в зеркало. Очередная буря ушла так же внезапно, как пришла, но наследила немало.
– Папа? – спросил он удивленно. – Ты чего?
Виктор отпустил Пашку, потом слегка толкнул его в бок, словно играя.
– А-а, сдаешься… – менять настроение по щелчку он давно научился. – Решил меня побороть, а сам сдаешься уже, – Виктор стал, шутя, тыкать сына кулаками, имитируя бой.
– Да ну тебя, вечно твои игры дурацкие, у меня все руки опять болят, – Паша нахмурился и посмотрел на потрепанную физиономию отца. – А чего у тебя с лицом? Пап?
Виктор глянул в зеркало, а затем быстро пошел в ванную:
– Да окно на кухне от сквозняка резко открылось и мне прямо в лицо, представляешь. Не успел отскочить, – быстро сочинял Виктор, пока мочил полотенце холодной водой. Приложив его к подбородку, он стал выжидательно смотреть на сына. Он, как мог, старался теперь никогда не лгать. Но сочинять во имя здоровья Пашки и ради того, чтобы не приходил Комо, приходилось часто, так что постепенно это вошло в привычку.
– Я есть хочу.
– Да, конечно, сына. Пойдем скорее, полдня ничего не ели, – отец обнял Павла за плечи и повел на кухню.
Там он сам намазал сыну пару кусков батона шоколадной пастой, налил чай, поставил на стол конфеты – он любил ухаживать за Пашкой, несмотря на то, что парню было уже 19. Половину этого времени Виктор упустил, вторую половину – расплачивался, регулярно борясь с Комо, но Пашку он от этого меньше любить не стал.
– Пап, опять было, да? – сын отвернулся от окна, в которое смотрел, пока отец накрывал на стол, и теперь устремил грустный взгляд на Виктора.
Тот сел рядом, взял сына за плечо и тихо ответил:
– Опять, сынок.
Пашка уставился в пол.
– Ты не переживай, сын. Все быстро закончилось. Да и не было ничего…
– Не ври, ладно, только не ври… Вдруг, опять начнется, – Паша взял было бутерброд, но потом положил его на тарелку.
– У тебя фингал на подбородке, так что и так все понятно. Прости, пап, – Пашка снова уставился в окно. – Я опять ничего не помню.
– Паша, это не ты был, ты же знаешь. Ты ни в чем не виноват… Давай просто забудем обо всем, хорошо, сынок?