Солнечные зайчики

Заскалето Александра

– А что будет дальше? – спросил хозяин квартиры.

– Нужно сфотографировать все детали в комнате и снять отпечатки пальцев, надеемся, это поможет найти убийцу.

– Мои отпечатки тоже нужны? – спросил Виктор с тревогой, сам не понимая, чего именно боится.

– Да, ваши и вашего сына, у нас должны быть «пальчики» жильцов квартиры, чтобы отличить их от посторонних.

– Да, конечно. Я понимаю. Только можно я сына как-нибудь попозже приведу. Он сейчас будет не готов, не… не сможет, наверное, – пробубнил невнятно Виктор. Вот именно этого он боялся – вести Пашку в участок, где он будет рассказывать о трупе, это все равно что пригласить Комо на чашку чая! Это самоубийство!

– Мы вас вызовем обоих, наверняка

придется уточнять детали. А сыну вашему в любом случае нужно дать показания, это стандартная процедура, – ответили Виктору.

Сотрудники спустились вниз, а в квартиру вошли судмедэксперты, мозг Виктора придумал им такое название. В общем, какие-то люди еще некоторое время изучали детскую, фотографировали там все, затем и они ушли, а труп вынесли на носилках. Все это и то, как какой-то человек опечатал комнату и долго объяснял Виктору, что туда лучше не входить, он слушал, но не понимал. Вернее, не мог понять, как все рассказать Пашке, постараться не пускать его в свою комнату и при этом не напороться на Комо.

Когда наконец остался один, первым делом Виктор хотел снова заорать или расплакаться. Просить Галю оставить Пашку на ночь было бы слишком нагло. Хотя он прекрасно понимал, что она не откажет. Она была рада каждому шансу провести время с Пашей, для нее он был «идеальным примером», «прекрасным образцом» и что-то там еще. Галя изучала множественное расстройство личности еще в институте, ее интересовала эта болезнь так сильно, что она устроилась на подработку в психиатрическую клинику. Но за те полгода, что молодая медсестра там провела, ни одного нужного пациента не попалось. В общем, несколько лет назад, когда в приемном покое детской больницы израненного и орущего Пашу пытались привести в чувство, именно Галя расспрашивала отца, пытаясь выяснить, что произошло. Виктор тогда ничего ей не рассказал, а попросил только дать сыну успокоительное и зашить раны. Галя так и сделала, в графе «диагноз» ничего, кроме порезов и сильного стресса, не значилось. Однако парня оставили на ночь и попросили отца забрать его на следующий день. Виктор сказал, что никуда не уйдет и будет ждать до тех пор, пока Пашу не отпустят домой. Галя воспользовалась тем, что ему придется ждать как минимум до утра и разговорилась с ним. Найти подход к расстроенному отцу-одиночке оказалось очень просто, нужно было только проявить сочувствие, предложить отдохнуть в сестринской, угостить чаем и, самое главное, объяснить, что она, Галя, узнала эти симптомы. Виктор после последних слов сердобольной медсестры чуть чаем не поперхнулся и начал все отрицать.

– Я не собираюсь никому ничего рассказывать, Виктор, успокойтесь, пожалуйста, – максимально спокойно сказала Галина. Она положила свою руку на руку несчастного отца в знак поддержки. – Я знаю, что вам очень тяжело, правда, знаю. Я изучила все особенности расстройства личности, прочитала огромное количество литературы на эту тему. Всегда была уверена, что определю болезнь сразу. И вот она передо мной. Вы бы только знали, как давно я мечтала увидеть человека с такими симптомами!

Галина умоляюще посмотрела на Виктора, который все еще удивленно моргал после ее слов.

– Я все что угодно сделаю, лишь бы иметь возможность общаться с вашим сыном, – выпалила медсестра.

Виктор выдохнул во всю мощь своих легких и устало откинулся на спинку дивана в той самой сестринской, где он нашел единственного человека, с которым смог поделиться своими проблемами. Он поверил Гале сразу, в тот же вечер ответил на все ее вопросы. А когда утром Пашу без скрипа выписали, он убедился, что Галине действительно можно доверять.

Все это произошло примерно через год после смерти Маши, лет восемь назад. С тех пор именно Галя всегда приходила на помощь и выручала Виктора и Пашу. Она даже пару раз сталкивалась с Комо, правда, к счастью, обошлось без кровопролития. Понятно дело, для самой повернутой на РЛ (расстройстве

личности) женщины эти стычки были сущим подарком. Уж чего она так вцепилась когда-то именно в эту болезнь и почему она вызывала у обычной медсестры такую эйфорию, Виктор не знал и даже не пытался расспрашивать Галю. Других кандидатов в сиделки сыну все равно не было, потерять еще и Галину было бы критично. Кстати, однажды он ее действительно чуть не потерял, когда та попыталась соблазнить его. Но за несколько месяцев до этого бывший ловелас завязал с женщинами навсегда. Здоровье сына, особенно психическое, было важнее.

В сухом остатке об особенностях Паши знали только Виктор, Галя и сам Паша. Остальные, возможно, догадывались. Этого было достаточно, чтобы вести тихую, не совсем мирную, но не вызывающую интереса или подозрений у соседей, жизнь. Виктор практически сразу после смерти Маши попросил перевести его из прорабов на удаленную работу. В те времена это было не так уж и просто, пришлось многому научиться, чтобы стать полезным для своей строительной компании, но в итоге все сложилось и мужчина смог нормально зарабатывать, находясь при этом практически все время при сыне.

Галя же стала неотъемлемой частью их жизни и помогала всегда, когда Виктор к ней обращался, но тот старался не злоупотреблять ее доверием. Вот и сейчас он не посмел попросить ее оставить Пашку у себя на ночь. Вместо этого он попросил ее переночевать у них.

– Что у вас тут вообще произошло? – поинтересовалась удивленная Галя, когда Виктор открыл дверь, очень быстро увел Пашу на кухню и вернулся, чтобы просить ее остаться на ночь.

– Ты никогда меня об этом не просил, – пролепетала смущенно медсестра. Она совсем как школьница опустила глаза и даже покраснела. В былые времена это свело бы Виктора с ума и он не упустил возможность в ту же ночь затащить Галю в постель. Сейчас же его волновало только то, что нужно быть начеку, особенно этой ночью, а без помощи он может не справиться.

– Комо может прийти сегодня. Опять, – с горечью прошептал отец.

– Комо приходил?! – с энтузиазмом воскликнула медсестра, даже не заострив внимание на том, что мужчина и не думал ее соблазнять. Эти мысли до сих пор появлялись в ее голове, хотя она давно поняла, что не интересует Виктора как женщина.

– Тише, – шикнул Виктор. – Без громких звуков. Ты же знаешь, что дважды за один день или ночь – это критично. Пашка может этого не перенести.

– Да, конечно, – понизила тон Галина. – Конечно, я останусь. Только расскажи, что произошло-то?

– Пап! – позвал из кухни сын, и Виктор сразу переключился на внутренне и внешне беззаботного добряка, у которого якобы нет вообще никаких проблем.

– Я тебе все расскажу, когда Пашка заснет, – пообещал он Гале и увел ее на кухню.

После вечернего чая и разговоров о том, как они с отцом отдохнули в деревне, Пашка быстро устал и уже в десятом часу захотел спать.

– Сынок, в твою комнату нельзя, – осторожно произнес отец.

– А что с ней? – Пашка нахмурился, пытаясь вспомнить события сегодняшнего вечера. Виктор хотел было что-то соврать, но вовремя вспомнил, что так будет еще хуже.

– Там сегодня нашли мужчину. Помнишь, он сидел на твоем диване? – все также вкрадчиво спросил отец.

– Да, помню. Правда, потом провал опять, помню только, как с Галей пошли гулять.

– Ну вот, пока вы ходили, приехала скорая и увезла его. Вроде живой, – во время этого вранья Виктор в упор посмотрел на Галю. Та молчала и только глядела поочередно то на отца, то на сына.

– Правда, живой? – переспросил подозрительно Пашка. Он уставился на Виктора с незнакомым выражением лица: злость, недоверие, презрение – вот, что в нем читалось. Так сам Пашка никогда не смотрел на отца, а Комо был сгустком сплошной злости, на презрение в нем места не хватило бы. Виктор снова мысленно содрогнулся, готовый к тому, что Комо появится прямо сейчас.