Солнечный луч. Между сердцем и мечтой
Шрифт:
– Полноте, батюшка, – легкомысленно отмахнулась я. – Я одна из немногих на приеме, кого граф хорошо знает. И если учесть, что я хорошо знакомая ему дама, то можно с легкостью объяснить и его желание быть рядом со мной. Что же до дружбы, то в свите ее светлости я близко сошлась с бароном Гардом, ее мажордомом. Так вот, ни дядюшка, ни герцогиня, ни Его Величество в нашей дружбе не нашли ничего предосудительного и дурного.
– Порой вы говорите удивительные вещи, Шанни, – покачал головой барон. – А с его сиятельством я поговорю.
– Будете спорить с главой рода?
– Дело касается
– Взрослей и самостоятельней? – улыбнулась я. – Ах, батюшка, однажды это должно было произойти, иначе дети оставались бы детьми.
– И это было бы замечательно, – усмехнулся барон.
Следующий танец я пропустила, решив передохнуть. И вот после меня пригласил граф Гендрик… старший, но Дренг, заметив мое нежелание танцевать с ним, нагло увел даму из-под носа новоявленного кавалера, за что заслужил мою искреннюю благодарность. А уже следующим стал Элдер. Ему фаворит меня уступил, как и обещал.
Это был неспешный танец, если можно так выразиться, романтичный и слегка интимный, когда кавалер не просто вел партнершу, но обнимал ее за талию и держался весьма близко. Чуть таинственная улыбка графа дала понять, что ожидал он именно этот танец, и потому не приглашал меня раньше. Ход был прост, как и тот, кто его сделал. И глядя в глаза Элдера, я думала, что надо бы и вправду сказать его сиятельству, что на наше супружество рассчитывать не стоит. Но отчего-то язык не поворачивался начать этот разговор, у меня было чувство, будто я обижу ребенка, право слово. До того Элдер Гендрик казался мне добродушным и мягкосердечным. И я отвела взгляд в сторону.
Неподалеку от нас танцевали Дренг и Амберли. Королевский любимец, похоже, успел до того смутить мою сестрицу, что щеки ее пылали так ярко, что об них, наверное, можно было бы согреть ладони. Сам негодник хранил на лице улыбку, которая могла бы быть у кота, забравшегося в кладовку с колбасами, если бы, конечно, коты могли улыбаться. Однако, быстро заметив мой взгляд, чем дал понять, что не просто так крутится неподалеку, склонил голову и озорно подмигнул. Я укоризненно покачала головой, недовольная тем, что его сиятельство намеренно смущает Амбер.
– Ваша милость, – позвал меня мой кавалер, устав ждать, когда я обращу на него внимание. Я повернула голову и рассеянно улыбнулась. – Вы чудесно танцуете, – улыбнулся в ответ Элдер. – Только этикет предписывает смотреть на своего партнера, а вы опять заняты графом Дренгом. Отчего вы уделяете ему столько внимания. Глядя на вас, можно подумать, что он имеет на вас какие-то виды, и вы его поощряете.
– Мы с его сиятельством добрые приятели, – ответила я. – Но почему вы укоряете меня в этом? Разве же у вас есть на это право?
Граф смутился. Он отвел взгляд, но снова посмотрел на меня, в этот раз прямо и даже твердо.
– Я намерен получить это право, – сказал его сиятельство. – Ваши родители мои намерения одобряют…
– Они одобряют свои намерения, дорогой граф, – прервала я его. – Наши родители приняли решение за нас, но вас хотя бы поставили в известность, а я узнала о них в день нашего повторного знакомства. Скажу более, я сама догадалась, и мне это не понравилось. Не принимайте на свой счет, – отмахнулась я, видя, что Элдер готов заговорить. – Дело не в вас, ваше сиятельство, а в нарушении обещания, данного мне родителями. Когда-то они заверили меня, что я сама смогу выбирать, однако всё оказалось обманом. Я не терплю, когда меня водят за нос. Это раздражает.
– Но вы увидели меня, неужто я вовсе не пришелся вам по душе? Разве же я отвратителен или отталкиваю манерами? – вопросил он немного нервно, явно задетый моими словами.
– Вы приятны внешне, и манеры ваши мне нравятся, – как можно мягче ответила я. – Вы кажетесь мне достойным человеком, господин граф, однако этого недостаточно. В вас нет того, что привлекает меня, а во мне нет того, что необходимо вам. Поверьте, мы совершенно не подходим друг другу. Вы будете несчастливы со мной, ваше сиятельство.
– Откуда вам знать, баронесса, что я желаю видеть в своей избраннице? – с вызовом спросил Элдер. – И раз уж говорю вам о своих намерениях, то это означает, что я нашел в вас всё мне необходимое. Меня привлекает ваша живость, и искренность чувств тоже. Возле моих картин вы отбросили маску, и я увидел жизнелюбивую девушку, которая способна на демонстрацию своих эмоций. Вы вдохновляете меня…
– Пока я нахожусь вдали, – вновь оборвала я его. Граф пропустил меня под рукой, следуя за музыкой, а после вновь прижал к себе чуть тесней, чем того требовали правила. Оказавшись перед ним, я продолжила: – Вы не знаете меня, и когда узнаете, поймете, что ошиблись. Я не та, кто может сделать вас счастливым. Кроме того, что я не вижу в вас мужчины…
– А кто же я, по-вашему?
– В Дренге я тоже не вижу мужчины, как и в бароне Гарде, о котором я имела честь упоминать, будучи у вас в гостях, – с ноткой раздражения ответила я. – И его сиятельство, и его милость являются моими друзьями и не больше. Так вот, в отношении вас я чувствую то же самое. Мы смогли бы подружиться, и я готова стать самым преданным поклонником вашего таланта, но никак не женой. Вы не сможете дать мне того, чего я хочу, в вас нет того, что меня привлекает, вы не тот, кто может заставить мое сердце биться чаще, и потому я говорю – нет. Нет, ваше сиятельство, я не даю согласия на наш брак. Более того, даже граф Доло не сумеет повлиять на меня и не станет этого делать. Он тоже дал мне слово позволить выбрать супруга по сердечной склонности, но даже если бы дядюшка решил нарушить свое обещание, то есть тот, кто не одобрит нашего брака. А ему перечить могут только боги.
– О чем вы? – озадачился Элдер.
– О том, граф, – мы одновременно повернули головы на звук голоса и обнаружили, что музыканты уже замолчали и кавалеры отвели своих дам на их места. Только мы остались стоять посреди залы, а рядом с нами Олив Дренг, успевший проводить Амберли. – Баронесса говорит о том, что ее выбор одобряет не семья и не глава рода. Его Величество принял в баронессе живейшее участие как в любимой фрейлине своей тетушки, и потому разрешить ее замужество может только он. Это воля государя, и не нам судить о ней. Позволите ли, ваша милость?