Солнечный удар
Шрифт:
Елисей Федулович, поглаживая стриженную голову, продолжал отстаивать собственную точку зрения.
– До той поры, когда миром будет править закон, мы с вами уже не доживем. По крайней мере, я - точно.
– Оптимист, хмыкнул Полынцев.
– Время такое, безнадежное. Заглянуть бы в будущее, посмотреть, что там за жизнь. Может, и тянуться к ней не стоит.
– Об этом в следующий раз, а пока давайте вернемся в день сегодняшний. Рассказывайте все по порядку.
Могила воровато осмотрелся по сторонам, будто опасаясь, что его могут услышать, вытер платочком
– Что тут рассказывать. Постучался в двери. Тишина. Дернул за ручку. Оказалось незаперто. Зашел в комнату. Смотрю, лежит в постели, голая...
Андрей по ходу дела уточнил.
– Вроде бы в платье была?
– Да? Может в коротеньком, под одеялом-то не видно. Смотрю, в общем, ножки открыты, грудь, извиняюсь, тоже.
– Елисей Федулович тактично покашлял в кулачок и поправился, - наполовинку.
– Из платья?
– Из какого платья? Не видел я никакого платья.
– Да как не видел? Все видели - он нет.
– Я к ней под одеяло не заглядывал.
– Да как не заглядывал?!
– взорвался Полынцев.
Могила уступил бурному натиску собеседника.
– Ну, признаюсь, признаюсь, хотел. А вы бы не захотели, когда перед глазами такая феерия.
– Хотеть - одно, руками трогать - совсем другое.
– Я и не трогал.
Андрей подскочил.
– Да как не трогал?!
– Да так, только собрался ближе подойти, а она в крик... ну, в общем, остальное вы сами видели.
– Ничего я не видел, меня даже близко не подпустили.
Елисей Федулович неподдельно удивился.
– Вот как? А я думал, живете вместе.
– Ну, конечно. Откуда такие фантазии?
– Как откуда? Своими глазами, можно сказать, в кровати наблюдал.
– Кого?
– Вас.
Полынцев поразился, услышав подобное заявление. Если кого и можно было заподозрить в близких отношениях с эстонкой, так это грузина. И при чем здесь кровать, о ней даже речь никогда не заходила. Хотя, нет - определенный намек, все же, был.
– Только раз и посидели рядом за столом, - словно оправдываясь, сказал он, - когда Аркадия Эдуардовича поминали.
Могила согласно кивнул.
– Все правильно. Один раз посидели, а потом уже незачем, лежать надо. Ваше дело молодое, шустрое.
Полынцев забарабанил пальцами по столу.
– Легко у вас, как-то, получается. Таких дел наворотили, а все о том же. Действительно, что ли, маньяк?
– Да что вы. Это она спросонья крикнула, не узнала просто.
Пальцы Андрея замерли, не опустившись.
– Она тоже так крикнула?
– Ну да, а вы не слышали?
– Нет, конечно?
– Завидую.
– Чему?
– У вас сон, наверное, крепкий.
– Не жалуюсь, только при чем здесь мой сон? Вы лучше скажите - нож в ее руках вас не смутил?
Елисей Федулович выпучил глаза, как перепуганный индюк.
– У нее был нож?! Вы не шутите?! Вот это номер!
– А вы не заметили?
– Нет. Под одеялом, наверное, прятала. Пронесло, слава Богу, - он трижды перекрестился и промокнул сопливым платочком заблестевший лоб.
Трудно сказать, сколько бы еще продолжался разговор слепого с глухим, если бы из душа не вышла Юля.
– Ну что, хорошо разогрелся?
– спросила она Полынцева, кивнув в сторону Могилы.
Андрей удовлетворенно потер ладони.
– Вскипел, практически. Сейчас явку с повинной будет писать. Приготовь ручку с бумажкой.
– Заявку с чем?
– поинтересовался Елисей Федулович.
– Ни с чем, а куда, - сухо бросила красавица, открывая тумбочку.
– А куда?
– как попугай, повторил Могила.
– В тюрьму.
– А за что?
– За убийство.
– Кого?
Юля с Андреем одновременно оглянулись и дуэтом выпалили.
– За Яну!
– Смеетесь, что ли?
– нервно хохотнул Елисей Федулович.
– Я таракана с одного удара убить не могу, а тут целую террористку.
Красавица бросила гневный взгляд на Полынцева.
– Ну-ка, выдь отсюда, пинкертон ушастый.
Андрей не понял, ушастый, в смысле, осел? Но уточнять не стал, покладисто вышел... в киоск за пивом.
Юля сев за стол, впилась взглядом в переносицу Могилы.
– Отвечать коротко и по существу.
– Ес мэм!
– Зачем вернулись той ночью к Янке?
– Хотел попросить недопитую бутылочку, не хватило мне, чтобы уснуть спокойно.
– Взяли?
– Нет, меня Вика у номера встретила, назад отправила.
– А вы?
– Ушел, спать лег.
Полынцев сидел в беседке, потягивая из баночки прохладное пиво. Мозги потихоньку настраивались на нужный лад, мутный прицел восстанавливал резкость. Итак, полчаса проболтал с подозреваемым, не поймешь о чем, неизвестно зачем. Показал себя ослом перед девушкой. Что еще? Да, ушел из номера, оставив ее один на один с вероятным убийцей. Но при этом беспокойства не испытывал. Кстати, почему?
Когда-то его друзья собровцы рассказывали о том, как принимают бойцов в спецназ. Так вот, их начинают прокачивать прямо с порога. Причем, не напрямую, опосредованно.
Заходит, допустим, молоденький кандидат в кабинет начальника, а тот, беседуя по телефону, как бы между прочим, включает свет. Лампочка запланировано не загорается. Офицер, жестами, просит новенького ее поменять. И вот здесь начинается чистый тест. Как человек реагирует на просьбу: вяло, энергично, с неудовольствием? Сразу ли ее понимает или требуется пауза (проверяется реакция, готовность быстро выполнять команды). Задает ли уточняющие вопросы, если да, то, сколько и какого характера (не тупой ли?). Может ли действовать самостоятельно (новая лампочка лежит на подоконнике). Здесь же выявляется наблюдательность. Рядом со стульями валяется кипа старых газет, чтоб подстелить под ноги (тест на сообразительность). И так оценивается каждое действие. Несколько десятков личных качеств на этом занятии проверяются. Самое интересное, что все они потом подтверждаются на практике. Вот так работают спецы. Но он-то, всего лишь участковый, хотя и лекции по преступной психологии внимательно слушал. Попробовать, что ли, раскрутить беседу на винтики?