Солнечный зайчик
Шрифт:
Единственным минусом для нас оказались бытовые неудобства: гримёрки нам не выделили: три малых гримёрки оказались занятыми местными звёздами, а большая была просто забита прочими участниками концерта. Ирина Сергеевна посмотрела на это безобразие, да и скомандовала ретираду 46 в гостиницу. В гостинице, в своих номерах, мы спокойно и тщательно привели себя в порядок, накинули поверх концертных костюмов куртки и пальто, и по хрустящему свежему снегу вернулись в ДК. Там мы уселись на принесённых с собой раскладных стульях, спокойно дождались своего выхода, вышли и отыграли. Никакого
46
Ретирада – отступление (устаревший военный термин).
Я, с некоторых пор, не солирую: у Ленуськи, Фаи, Валерки и Кайрата голоса и сильнее и богаче. Ирина Сергеевна усиленно с ними работает, улучшает вокальные данные, и действительно, получается здорово. Нотную грамоту знают уже все, теперь усиленно работаем над тем, чтобы быстро и безошибочно читать с листа, и так же быстро записывать мелодии. До совершенства далеко, да и есть ли в этом мире совершенств? Кроме солистов в группе десять инструменталистов, которые сейчас работают над своей техникой, доводя её до сколь-нибудь пристойной. Ирина Сергеевна тиранила их так, что даже мне, чёрствому и бездушному по натуре человеку, становилось жалко, а ребята плакали, но терпели и учились.
Ну, дай боже вам удачи, ребята.
Сейчас, стоя на сцене районного Дома культуры, я автоматически играл на гитаре, и внимательно вглядывался в лица своих земляков, заполнявших зал. Простые, милые, добрые лица, щедрые на эмоции, открытые, честные. Здесь собраны лучшие люди маленького района огромной страны: и те, кто испокон веку жил здесь, и те, кого занесло в наши края военное лихолетье, и те, кто приехал поднимать целину. Здесь выковался особый тип людей: стойких, трудолюбивых, честных и гордых. Настоящие советские люди! У нас много таких сообществ: Северяне, Бамовцы, Дальневосточники… А передо мной сидят целинники.
Золотой фонд державы!
Золотой фонд, пущенный прахом…
***
На обратной дороге, в автобусе, новеньком ПАЗе, выделенном нам дирекцией АТЭП, я опять достал любимый томик Цветаевой, и погрузился в чтение. Выпал из мира. Очнулся я от прикосновения к плечу, это ко мне пересела Ирина Сергеевна.
– Юрий, я давно хочу с тобой поговорить, ты готов к разговору?
– Да, Ирина Сергеевна, о чём Вы хотите поговорить?
– Это сложно объяснить, Юрий, но мне кажется, что ты находишься в коллективе нашего ВИА, и одновременно вне его. Такое впечатление, что тебе безумно скучно заниматься этим, и занимаешься ты по обязанности. И ребята перестали видеть в тебе ровесника.
Хм… Довольно точное и тонкое наблюдение: я действительно стал стремительно отдаляться от ребят. Мне неинтересны их разговоры, а им скучны мои слишком взрослые рассуждения. Ребята тоже всё меньше стремятся к общению со мной, глядят как на взрослого, практически перестали мне возражать, и вообще относятся ко мне как к человеку, много старше их.
– Да, Ирина Сергеевна, есть такая проблема, но с ней уже не сделать ничего. Так получилось, что я повзрослел, а ребятам это ещё предстоит.
– У тебя появилась женщина? – трагическим шёпотом спросила она.
– Ну что Вы, Ирина Сергеевна! И, кроме того, начало активной половой
Учительница стремительно покраснела.
– А ты стал циничным, Юрий.
– Отнюдь! Просто я точен в формулировках. Я так понимаю, что Вам стало тяжело руководить ВИА в моём присутствии?
– Нет, я бы не сказала так, просто в некоторых ситуациях…
– Я на вас давлю, и Вы принимаете несвойственные Вам решения. Так?
– В общих чертах.
Всё гораздо циничнее, девочка моя! Тебе страшно нравится молодой мужик, что сидит рядом с тобой, и ты его ужасно хочешь. Но это невозможно: советская мораль осуждает такое поведение, и советская мораль абсолютно права, хотя и жестока по отношению к тебе. И ко мне, если уж на то пошло.
– Понял Вас. Могу предложить компромисс: я продолжу поставлять Вам песни, а взамен попрошу Вас продолжить регистрировать их в ВААПе. На репетиции я не хожу, но при необходимости Вы меня вызываете, и я оказываю Вам необходимую помощь.
– Да, так будет лучше. – упавшим голосом сказала Ирина Сергеевна – Но ты, Юра, не перестанешь писать для нас?
Господи, несчастная девочка, да ты не слышишь, что тебе говорят! Ладно, помогу тебе немного, мне нетрудно.
– А хотите, я вам подарю несколько романсов, для Вашего личного репертуара?
– Очень интересно. Что бы ты хотел предложить?
Я достал из сумки сборник стихотворений, который было, убрал, открыл на нужной странице, и протянул Ирине Сергеевне:
– А вот, извольте, стихотворение Марины Цветаевой, «Генералам двенадцатого года». Следите за текстом, а я буду напевать. Учтите, романс женский, и мой голос совершенно не соответствует ему.
И я запел:
Вы, чьи широкие шинели
Напоминали паруса,
Чьи шпоры весело звенели
И голоса.
И чьи глаза, как бриллианты,
На сердце вырезали след —
Очаровательные франты
Минувших лет. 47
– Великолепно! Знаешь, Юрий, я никак не привыкну к несоответствию твоего юного возраста и реальной взрослости. Холодного цинизма и утончённого романтизма.
– Берите выше, Ирина Сергеевна, – ухмыльнулся я – есть ещё несоответствие моего простонародного происхождения и вполне аристократических манер.
47
Слова М. Цветаевой, музыка А. Петров.
– Да, сегодня на банкете ты кушал как британский лорд. Видела я такого на приёме, у нас в консерватории. Почему так, Юрий?
– Просто я советский человек, Ирина Сергеевна. Меня, праправнука крепостного крестьянина, воспитывали свободным и гордым. Меня учили высокопрофессиональные преподаватели, с помощью самых совершенных методик, недоступным плебеям, а то и среднему классу в других странах. Мне с детства внушали хорошие манеры и пичкали образцами высочайшего вкуса. Оглянитесь на ребят, Ирина Сергеевна! Кайрат потомок простого пастуха и сын санитарки, а его манеры ничуть не хуже моих, другой вопрос, что и он и Валерий, потомок поволжского пивовара, сын электрика, немного стесняются на многолюдных собраниях. А дочери простого шофёра и помощника машиниста, выглядят как принцессы крови. Вы не находите?